Форумы-->Творчество-->
1|2|3|4|5|6|7|8
| Автор | опперация "Снежинка" |
|---|
-Увы. Но поверьте мне, если бы не врачи, которые считают что на таких скамейках сидеть опасно для здоровья, Ваши слова могли бы быть правдой!
-Помилуйте, - поднял руки Дмитрий Вениаминович, - Эдак Вы вскоре будете ездить на ледяном Мерседесе.
-Ах, дорогой мой, - качнулся в его сторону Арнольд Моисеевич, - В жизни порой столько происходит необъяснимого и, не побоюсь этого слова, волшебного, что может быть, очень даже может быть.
Арнольд Моисеевич покрутил головой, словно его красный в голубой горошек галстук натирал ему шею, и поднял глаза к небу.
-Погода явно не располагает. Я могу Вас подвезти, - он сделал пригласительный жест рукой. – Причём совершенно бесплатно.
-Вы необычайно любезны, но мне, знаете ли, захотелось подышать воздухом. - Дмитрий Вениаминович покачал головой. – Да и кое-какие мыслишки не дают покоя.
-Понимаю, понимаю Вас. - Арнольд Моисеевич сделал неопределённый жест и водрузился рядом на скамейку. – Вы не думали, кстати, о том, что скоро всё, - он сделал большие глаза и по-заговорщицки наклонился к Дмитрию Вениаминовичу, - Всё будет покрыто льдом?
Довольный собой он откинулся на спинку скамейки. Потом, как бы что-то почувствовав, нахмурился и поелозил лопатками, выгнул плечи, покрутился, усаживаясь поудобней и, наконец, протянул вперед ноги, от чего съехал вниз и, треснувшись затылком, чуть не упал. Но тут же поправился, сел более удобно и уже с уважением погладил гладкую поверхность скамейки:
- Не дурно, совсем не дурно. – Пробормотал он, как бы отвечая своим мыслям. Потом, поднял глаза на смотревшего на него с интересом
Дмитрия Вениаминовича, и вновь отвратительно причмокнул губами. – Ну так вот. Вернемся же ко льду.
-Извольте. – Кивнул Дмитрий Вениаминович.
-Не думали ли Вы что за нами будущее? Что не вода прародитель всего, а мы, именно мы – лёд! | Арнольд Моисеевич с гордостью отодвинулся, как художник от картины, что бы охватить взглядом всю палитру в целом. Но так и не дождавшись нужной реакции, снова придвинулся, схватил Дмитрия Вениаминовича под локоток и горячо заговорил:
-Вы посудите сами, вот говорят «вода-вода, зародилась жизнь, химические процессы», но где же они сейчас, почему ничего не происходит, не рождается? Не логичнее ли предположить, что с водой должно что-то произойти, она должна стать чем-то более весомым, взойти на новый уровень? И этот уровень – лёд! - Арнольд Моисеевич снисходительно улыбнулся.
-Именно Лед, как нам уже известно, сделал возможным существование человека. Именно сейчас оберегает его. Чем бы мы были, если бы не ледники на полюсах Земли? Он – кладовая тайн и загадок, он - хранитель всего ценного, он – прошлое и будущее Земли.
Дмитрий Вениаминович с интересом наблюдал за происходящими метаморфозами с Арнольдом Моисеевичем. Он то щурился как кот на солнце, то хмурился и надувал щеки. Но, что было самое пугающее, похоже он верил в то что говорил.
Ну, положим, ничего сверхъестественного в его преданности работе не было. Дмитрий Вениаминович сам одно время относился скептически к существованию Деда Мороза, пока не оказался у него на собеседовании. Как сейчас помнил то необычайное чувство, когда хотелось наклониться к собеседнику и резким движением сдернуть с обаятельного старичка накладную бороду, так знакомую каждому ребенку.
Но, как оказалось, старичок был всамделишный и борода тоже настоящая (Дмитрий Вениаминович все-таки попробовал её подергать чуть позже, конечно же с великодушного разрешения своего нынешнего шефа). Именно так Дмитрий Вениаминович и стал директором фабрики по изготовлению Снежинок. | Так что всё неожиданное и, казалось бы, совершенно необъяснимое, теперь было рядом и вполне спокойно сосуществовало с совершенно не верящими в него людьми.
Но лёд. Так же как и снежинки, кстати, это всего лишь ещё одно из состояний воды и, пожалуй, Арнольд Моисеевич, наделял его слишком фантастической ролью.
При этих мыслях у Дмитрия Вениаминовича непроизвольно поднялась вверх правая бровь, что выдавало в нем скептическое отношение к услышанному. Это не ускользнуло от взгляда Арнольда Моисеевича, и он сразу же захлопнулся как устрица. Моментально его взгляд стал колючим и недружелюбным. Он отодвинулся в сторону и гордо задрал подбородок, сжав свои жирные губы в кривую щелочку:
-Надеюсь Вы не станете отрицать тот факт, что не одними снежинками стоит мир? Мир сосулек ярок, многогранен и велик!
Дмитрий Вениаминович спорить не стал и конечно же согласился. Но этого Арнольду Моисеевичу показалось мало и он, сощурив свои глазки, едко заметил:
-К тому же наш объем производства и производство снежинок, - он презрительно скривил губы, - сравнивать совершенно неэтично. Мы постоянно на шаг, нет, даже на два шага впереди. Мы осваиваем новые области, мы предлагаем клиентам новые услуги, мы набираем обороты. Наша продукция популярна не только каких-то 3-4 месяца в году. И не удивлюсь, если скоро все совершенно забудут про снежинки. Прямо как сейчас.
Он развёл руками, показывая на то, что снега не много.
-Скоро все поймут одну неоспоримую истину, что не снег является символом зимы, а холод, мороз. Когда кровь стынет в жилах, когда слова замерзают на устах, когда все сковывает лёд! – Арнольд Моисеевич улыбнулся. – Ну и ёлка конечно же. Кстати, вы знаете, что произошло с предыдущим начальником вашей фабрики?
Дмитрия Вениаминовича задел тон Арнольда Моисеевича, с которым тот пытался показать свою значимость.
А историю с бывшим начальником он знал приблизительно. Он, не справился с обязательствами возложенными на него и...
-Кажется покончил жизнь самоубийством во время путешествия на лайнере.– кисло промолвил Дмитрий Вениаминович. | -Не просто покончил, а стал Ледяным Айсбергом, бросившись в воду. – гордо произнёс Арнольд Моисеевич. – Кстати, именно на него, по-моему, и налетел уже позже пресловутый Титаник. Бесславный конец, не так ли? И подумать только, всё из-за того, что не хватило снега, льда-то вон сколько, а снег – тьфу, и нету нигде.
Он снова победоносно оглядел мостовую, под бордюры которой жалко жались редкие снежинки.
-Так вы точно не собираетесь ехать? – наклонился он вновь к Дмитрию Вениаминовичу.
-Нет-нет, спасибо большое. Мне надо еще обдумать несколько дел. – Отказался Дмитрий Вениаминович.
-Ну что же, как пожелаете. - Арнольд Моисеевич поднялся со скамейки, и, зацепив большие пальцы за лацканы своего щегольского пальто, произнёс. – Приятно оставаться.
Хлопнула дверь его черного Мерседеса, услужливо раскрытая перед ним водителем. И машина не спеша зашуршала колесами в сторону площади.
Не то что бы Дмитрия Вениаминовича испугали слова Арнольда Моисеевича, но было в них что-то неприятное. К чему весь этот цирк с напускной деловитостью? Ведь итак всем понятно, что они оба делают одно и тоже дело – несут людям радость. И совершенно не важно кто главнее, а кто нет. Настораживала разве что одна лишь только деталь, к чему Арнольд Моисеевич заговорил про нехватку снега и нарастающие объёмы производства именно сейчас, когда Дмитрий Вениаминович испытывает трудности в виду непонятных причин?
Совпадение или же нет? Дмитрий Вениаминович нахмурился. Нужно было срочно проверить приходные и расходные документы на складе Михаила Михайловича, может именно там и кроется разгадка происшествия.
Он набрал номер Зотова. Вызов оборвался на втором гудке, как обычно, и в ухо Дмитрию Вениаминовичу хлынул звук ревущего мотора самолета и свист ветра, трущегося о фюзеляж – Зотов летел на Северный Полюс.
-Да? –послышалось в трубке, - Я вас слушаю.
-Герман Леопольдович, я кажется начинаю догадываться кто очень хотел бы нам помешать успеть к Новому Году! – не здороваясь, так словно продолжал только что прерванный разговор, сказал Дмитрий Вениаминович. – Вы там поинтересуйтесь у поставщиков не появлялся ли на днях некий курьер с предложениями от Арнольда Моисеевича. И постарайтесь решить вопрос побыстрее, очень на Вас надеюсь.
Трубка утвердительно «угукнула» и послышался сигнал отбой. Дмитрий Вениаминович посмотрел на часы – идти домой было еще рано, и он решил-таки навестить Михаила Михайловича в его логове. Интересно как сейчас он готовится к завтрашнему докладу? | | круто!Очень интересно читать. | итак, на чем я там остановилась??
вы еще не соскучились читать??
нет. тогда продолжаю))
Глава 2
(о том, куда уходит детство, а главное, зачем оно пришло?)
В царстве Михаила Михайловича Михайлова всегда гостил кавардак. Точнее он не гостил, он тут правил своею жесткою рукою, и все попытки навести порядок, нещадно им пресекались.
Дмитрий Вениаминович одно время пытался понять, что, где, как лежит и для чего, что используется, пытался надавить как начальник и даже банальным образом заставить привести всё к Божескому виду, но с каждой новой поставкой всё возвращалось на круги своя. Самое главное, что Михаил Михайлович прекрасно ориентировался в своем беспорядке и даже считал такое расположение вещей весьма удобным.
Единственный человек вселял в Михаила Михайловича ужас – заместитель директора Зотов, но даже тот относился к беспорядку на складе, философски. Хотя и не упускал случая, что бы попугать располневшего херувима своим холодным взглядом. То одну накладную проверит придёт, то какую налоговую ведомость запросит. Долго и внимательно изучает все пункты заполнения таблички, подписи рассматривает, шевелит своими бескровными губами, наслаждаясь тем, что Михаил Михайлович рядом с ним просто белеет от ужаса, едва сознание не теряет. Или вызовет его к себе в кабинет по какой-нибудь мелочи незначительной, и стоит в щель двери рассматривает, как Михаил Михайлович под его кабинетом руки заламывает да губы кусает, теряясь в догадках зачем же он Герману Леопольдовичу на этот раз понадобился.
Сейчас наверное Михаил Михайлович мог вздохнуть спокойно, потому что Герман Леопольдович свои обещания разобраться в произошедшем выполнить в данный момент не мог, в силу того что направлялся на Северный Полюс для встречи с генеральными поставщиками фабрики.
Безусловно, пропажа снега весьма странное и удивительное происшествие, которое требовало расследования, но в первую очередь стоял вопрос о скорейшем поиске сырья, что бы, ни дай Бог, производство не остановилось. | Дмитрий Вениаминович неспешно миновал охранника, прошёл пустеющими рядами полок, завернул в гулкий длинный коридор подсобных помещений склада. Кабинет Михаила Михайловича находился в самом конце помещения.
Кабинетом назвать этот вертеп, можно было лишь с очень большой долей условности. На согнувшихся, под тяжестью стоявших на них папок, полках, плотным слоем лежала вековая пыль. Накладные и расходные, приказы и налоговые ведомости подкалывались к друг другу в сумасшедшем порядке, группировались в распухшие картонные корочки, и заталкивались во все свободные места.
Одно время, по настоянию Зотова, папочки даже подписывались хрупкими феечками из штата Михаила Михайловича разноцветными маркерами. Но позже внутренности менялись, надписи зачеркивались и писались новые, уже более яркими маркерами, что бы еще раз потом зачеркнуться.
Но сейчас... То что творилось сейчас, не лезло ни в какие ворота. Все папки были вскрыты, выпотрошены, словно бы вывернуты наизнанку. Документы валялись где только можно, вперемешку с ярлыками и ценниками, тут же были и фантики от конфет, какие-то конверты, конфетти и прочая мелочь.
Дмитрий Вениаминович нагнулся и поднял бурый лист с четким отпечатком лапы на нем кого-то из работников. Это оказалась расходная накладная на подарки детскому садику бывшего подшефным фабрике снежинок.
Ровно 204 подарка было отправлено его детишкам к новому году, о чем стояла разрешающая красивая округлая резолюция Михаила Михайловича и оттиск большого пальца какого-то домового о выполнении. Дмитрий Вениаминович повертел его в руках и поискал глазами полку, надеясь сразу увидеть стопку таких же ведомостей, чтобы вернуть его туда, но это оказалось напрасным занятием. Он еще раз взглянул на листик и крякнул – ведомость датировалась позапрошлым годом. Дмитрий Вениаминович аккуратно положил лист на пол и, переступив через него, двинулся дальше.
Тишина завораживала.
Сейчас, когда не было тут никого, не двигались тюки, не работали тали, не хлопали двери, не шаркали несколько десятков ног и не переговаривались с десяток глоток неторопливых домовых, пытаясь перекричать друг друга, казалось все замерло и напряженно всматривается в посетителя.
Это что-то вдруг отчётливо представилось Дмитрию Вениаминовичу большим таким, мохнатым, с большими лапами и насупленной мордой, и оно обязательно сейчас стояло сзади него и смотрело на Дмитрия Вениаминовича в каком-то не простом раздумьи. | Дмитрий Вениаминович вздрогнул и резко обернулся. Он уже забыл зачем сюда шёл, к тому же никогда не слыл трусом, но сейчас пустое помещение на него очень плохо действовало.
Ничего сзади не было кроме тишины и разбегающихся по углам и щелям проворных теней. Откуда-то подул тоскливый жиденький сквознячок. Трещала лампочка где-то высоко под потолком, шуршал лист на полу, и потихонечку поскрипывала дверь. Причем поскрипывала странно. Дмитрию Вениаминовичу показалось что, звук, издаваемый дверью напоминал ему какую-то мелодию.
-Брррр. – Затряс он головой. – Наверное не стоило сюда идти. – Дмитрий Вениаминович нарочно говорил погромче, отчетливо произнося слова и на всякий случай еще раз оглянулся, бегая глазами по темным углам.
-Пойду-ка я домой, рабочий день закончился и у меня просто разыгралось воображение. – далёкая дверь перестала поскрипывать и отчётливо вздохнула.
– Вот и я говорю, - стал пятиться Дмитрий Вениаминович к выходу, - надо идти домой, принять горячую ванную и хорошенько отдохнуть. Я ухожу, ничего не трогаю.
У него под ногой что-то хрустнуло, и тут дверь перестала подвывать. Это произошло настолько резко, даже темнота, казалось, еще больше сгустилась в черноте склада.
Дмитрий Вениаминович замер.
В наступившей тишине слышен был только бешенный стук его сердца и дыхания, словно он сейчас пробежал никак не меньше километра.
Шума сквозняка, который Дмитрий Вениаминович принял за подвывание песни, не было слышно. Он продолжал вслушиваться до звона в ушах, пытаясь убедить себя что это, наверное, дверь была не плотно закрыта, а теперь её ветром уже закрыло, и ничего страшного тут нет, в обычном-то складе.
Сердце бешено колотилось. Постепенно успокоившись, Дмитрий Вениаминович проглотил так некстати образовавшийся в горле комок, и только хотел сделать шаг, как дверь еще раз вздохнула, что-то сглотнув, причем очень натурально, снова завыла эту же мелодию. | Капелька холодного пота предательски пробежала по спине Дмитрия Вениаминовича . Сердце, казалось оборвалось и упало, ноги подогнулись и он чуть было не дал драпака как заяц к раскрытой двери входа. Быть может только осознавание того что он взрослый, сильный и солидный мужчина, не дало ему упасть лицом в грязь.
Дмитрий Вениаминович отказывался верить в то, что он слышал, но вслушивался и даже, как ему казалось, мог различить отдельные слова:
-Оу у-ууу-у-ууу-у у-у-ууу-у-у … - Дмитрий Вениаминович, весь превратился в слух. Казалось его голова от напряжения скоро лопнет … - …мо-о-оего ко-о-оня-а-а.
Последние слова послышались совершенно отчетливо. Зачем, спрашивается какой-то двери напевать мотив народной песни, к тому же Дмитрию Вениаминовичу казалось, что про коня двери знать совершенно не обязательно.
-Тьфу ты пропасть. – тихонько выругался он и оправил воротник пальто. В темноте коридора кто-то определенно был. Чего только не привидится от страха? Не гоже было директору предприятия стоять посреди склада на полусогнутых, когда его могли увидеть его же работники.
Он еще раз обернулся, но уже совсем ни как в первый раз.
Теперь потолок не нависал над ним, тени пугливо жались по углам, а листы бумаги, качаемые заискивающим сквознячком, виновато улыбались ему.
-То-то же, - кашлянул им Дмитрий Вениаминович, и не спеша, направился вглубь темного коридора.
* * * | ну, на этом пока все))
продолжение как говорится следует, но для него нужно выкроить время и набрать))
читайте пожалуйста мои хорошие))
мне будет приятно, если Вам понравится) | как интересно читать, давно так полезно и приятно не читал, берет за душу это произведение.душевно и приятно.
ПРОДУ!!! ПРОДУ!!! ПРОДУ!!!! | -То-то же, - кашлянул им Дмитрий Вениаминович
охо-хо )) порвало)) спс за творчество!!!)
проду!!! | для 75Самурай:
рада что понравилось))
мне если честно и самой и интересно что же там будет))
завтра допишу-таки первую главу, уж очень она у меня большая получилась)) | *притащила кресло, плед, кружку какао и приготовилась слушать дальше*
жду еще) | Михаил Михайлович пил. Нет, не так как это обычно делают для преодоления неловкости, для снятия стресса или же просто, для развлечения. Он пил, практически не чувствуя вкуса, пил, вытирая слезы, размазывая по щекам грязь, потому что надо было что-то делать. Классическим языком выражаясь, он заливал горькую.
Два дня назад произошло события, которое в корне перевернуло всё внутри Михаила Михайловича, всколыхнуло самые недра подсознания, сбив с толку и вернув на многие годы назад, в пору счастья, радости, восторга – обратно в детство.
Не для кого не секрет, что в детстве Михаил Михайлович Михайлов был достаточно симпатичным пухленьким карапузом, которого все звали ласково - Мишка. Он как и все его братишки и сестренки носил очаровательные крылышки и небольшой лучок со стрелами, начинёнными любовным эликсиром. Херувимчики все без исключения обладают задорным характером, и Мишка ничем от всех не отличался.
Пока он был юным, без работы не оставался. Но время шло, он взрослел, обретая достаточно пышные формы. Но в отличие от всех своих собратьев, повесивших крылья на гвоздик со временем, и нашедших себя в других отраслях магических наук, он совершенно не желал взрослеть. Старший херувим несколько раз пытался уговорами, правдами и неправдами снять с него уже маленькие крылья, которые уже не могли поднять изрядно располневшее тело, но бесполезно. Покрывшаяся темными волосками попа уже не была такой очаровательной, а белья, как известно, херувимам было не положено. Лучок со стрелами в его пухлых руках уже смотрелся комично.
Старший херувим пытался уволить его, намекая Мишке что среди его окружения все значительно младше его, что все его однокашники уже давно ходят в костюмах и сделали себе успешную карьеру. Но он просто не слышал ничего из того что ему говорили. Его глаза, чистые голубые глаза, наполнялись слезами и такой непреодолимой тоской, что добродушный херувим не выдерживал и снова махал рукой, а Мишка оставался с крыльями. Единственное на что он все же согласился, за что уже все ему были благодарны, это одеть коротенькие белые шортики. | Шло время, херувимчик Мишка все больше становился похожим на Михаила Михайловича с поседевшими висками и большим волосатым пузом. Кожа его одрябла и погрубела, глаза утратили былую зоркость, и ему приходилось одевать неопрятного вида очки. Вместе с тем второй подбородок и ширина лица были такие, что все кто хотел по старой памяти назвать его Мишка, непременно спотыкались и виновато краснели, вспоминая его отчество.
К весенним рейдам его уже не привлекали, озадачивая мелочной бумажной работой, от греха подальше.
Так что шатался по Седьмому Небу погрузневший херувим Мишка, с маленькими крылышками, волосатой грудью, проплешиной среди кудрей и в грязных шортах белого цвета, волоча за собой, словно игрушечный, лук и пучок стрел.
Он всё так же еще умел сочинять эпиграммы и сонеты, любовные оды и серенады, которые херувимчики распевали над влюбленными под чарующие звуки лиры, но это уже были совсем не те милые и забавные стишки, а скорее пародия на них, как сам Михаил Михайлович был пародией на херувимчика. Все его жалели и открыто гнать стеснялись, ведь в сущности никому зла он не делал. Вот и совал он нос свой во все кабинеты, пытаясь найти хоть какое-то развлечение.
Мишка обладал мягким характером и проявлял недюжую способность к всякого рода статистике. Поэтому в бумажных делах не было ему равных. Настораживало правда то, что в уже достаточно зрелом мужчине обретал дух маленького мальчика. Он был жутко обидчив, сварлив и всем дарил эпиграммки, своего произведения, ярко и неумело разукрашенные. Некоторые даже носили их с собой, скорее из чувства безразличия или же жалости к Мишке. И все было бы хорошо, когда не произошёл бы один случай. | С пятого неба был к ним сослан Ангел, дабы разобраться с причиной недостаточной влюблённости людей друг в друга, и наладить работу как положено. Ангел был молодой, амбициозный, и ссылка в амурный отдел казалась ему наказанием, поэтому порядки он стал наводить, можно сказать, армейские. И каково же было его удивление, когда в строю, среди десятков очаровательных голопопиков с крылышками и луками, привычно занял своё место и Мишка. Шортики свои он снял, помня по циркуляру что херувимчикам одежда не положена.
Не заметить повзрослевшего Мишку было не возможно, поэтому Ангел сразу же направился к нему. Мишка, почувствовав ответственность момента, вытянулся в струнку и попытался максимально втянуть в себя предательское пузо.
Старший херувим, следовавший за Ангелом, посмотрел на Мишку и виновато опустил глаза. Подлетев к Мишке, Ангел внимательно осмотрел его с ног до головы, внимательно останавливаясь на отдельных деталях. Потом глаза его налились кровью, уголок рта стал поддергиваться и он, сдерживая своё бешенство, спросил через плечо за спину у старшего херувима, так словно это был не Мишка, а предположим, бельевой шкаф:
-Что... это?!
Старший херувим виновато улыбнулся. Глаза его забегали и он не нашёлся что сразу ответить. Мишка посчитал, что его час настал и бойко выкрикнул клич эскадрильи:
-Нет в делах Амура равных, влюбим в камень и Титана. - и топнул ножкой. Но Ангел почему-то не засмеялся, как это делали все(и люди в том числе), а наоборот побагровел и заскрежетал зубами. | -Вы что тут из меня идиота делаете?!! – визгливо заорал он в лицо старшему херувиму. – Кто сюда поставил этого клоуна? Вы в своем уме? Посмотрите, он же без исподнего!! Убрать ЭТО немедленно отсюда, что бы я его никогда больше не видел!
Глаза Мишки намокли, нижняя губа задрожала, нос сморщился и стал красным. Он никак не мог понять за что его так, что он такого сделал? Жестокий, жестокий Ангел! Мишка насупился и всхлипнул.
Желание проверять, кого бы-то ни было еще, у Ангела пропало совершенно.
-Титана…хех…влюбит. – усмехнулся он, и крикнул всем – Разойдись!
Херувимчики как испуганные воробьи прыснули кто куда в разные стороны. Начался обычный, как водилось на 7-м небе, рабочий переполох. Остались только Мишка и старший херувим. Мишка, сквозь слезы, душившие его, обратился к старшему херувиму:
-Ма...мастер, за что он меня так? Что…что я сделал-то… такого? – всхлипывал он.
Старший херувим похлопал его по плечу со вздохом и повел всхлипывающего Мишку сдавать крылья и лук, которые были вещами инвентарными.
Вот так, волею судьбы пришлось Мишке искать применение своим талантам в другой структуре. А так как он очень хорошо разбирался в бумажных делах, любил статистические данные и был бережлив, на него пал выбор начальника фабрики снегоделов. Работа была не сложная с существами не злобными, поэтому Мишка сразу согласился.
Тут-то и нашел он почет и уважение. Домовые полюбили его за доброту и ранимость как своего родного. Оберегали и заботились о нём, называя промеж собой его «СтаршОй». От этого Мишка стал быстро добреть и приобрел нынешнюю необъятную фигуру. Теперь его все знали как Михаила Михайловича и вряд ли бы нашли в нем сходство с тем очаровательным херувимчиком, коего звали Мишка. | уффф...вот, читайте на здоровье)0 я пока еще наберу...уж очень много всего навалилось))
продолжение , как грится, следует)) не переключайте канал)) хи) | | Очень добрая,интересная сказка...очень живо и занимательно написанно |
1|2|3|4|5|6|7|8К списку тем
|
