Форумы-->Творчество-->
<<|<|6|7|8|9|10|11|12|13|14|15|16
| Автор | Раз пошла такая пьянка... Ну давайте и я из своего кой-что. |
|---|
| Эх... Кто бы за Глушановского "Сердце вьюги" дописал? ( | | Я что-то даже и не читал (( | для эточёещезаимя:
Ну, это легко исправить. )
Сначала скачать и прочесть цикл "Путь Демона", а затем цикл "Сердце вьюги", в котором третья книга остается недописанной с 2012 года. | для эточёещезаимя:
ну наконец то ты раздуплился, сто лет тебя не видел) | Кажется, внизу, на дне ямы, что-то шевелилось.
Впрочем, это могла быть банальная иллюзия. Вызванная испугом, темнотой и неровным светом факелов. Примитивных, наспех скрученных из сучьев и промасленных тряпок.
Яма была довольно большая. Впрочем, и об этом тоже можно было судить только по первому мимолётному впечатлению, на невооруженный взгляд и в почти полном сумраке. Но сгущающаяся впереди непроглядная темень, гулкое эхо и тот небольшой край ямы, на который хватало чахлого освещения, — всё это уверяло Альку, что яма просто огромна.
Если немножко вытянуть шею и выглянуть из-за края, можно разглядеть внизу её грубое каменистое дно. Оно было неровным, с торчащими повсюду острыми скальными выступами. Да ещё и завалено всяким хламом. По этим неровностям, по хламу металась тьма, то заполняя собой всё пространство, то вдруг отступая, когда тряпки фитилей с шипением и вонью разгорались чуть сильнее.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Вот уже в ближнем углу, куда света падало немного больше, можно стало различить отдельные предметы. А иногда даже отметить кое-какие интересные детали.
Скажем, эти сапоги. Это сначала казалось, что сапоги, а сейчас хорошо видно, что это ноги в грубых грязных ботинках. Почему-то все чёрные, и ботинки, и ноги. Почему-то одни лишь ноги, без остальной части своего хозяина.
Чуть дальше — вовсе не корявая ветка, а металлический прут. Похоже, средних размеров пика, только согнутая в двух местах почти под прямым углом. А утолщение у одного сгиба (видно его плохо) вполне может быть кистью руки. Ну а что, если есть ноги, почему бы где-то рядом не быть и рукам?
Дальше сумрак становился совсем плотным. Разве что летучая мышь смогла бы разобрать, навалена там груда камней или это тела вперемешку с обломками оружия? А в самом дальнем углу, в средоточии тьмы, куда свет факелов не доставал вовсе… Что это было? Глаза? Или со страха показалось?
— Ну шо, певун, нравится новая квартира? Специально для тебя готовили, ага! — сказал толстый поселенец и почесал надорванное ухо со свежим кровоподтеком.
Алька это только услышал, смотреть не стал, чтобы поворотом головы не спровоцировать новый тычок под рёбра.
— Не баись, мы тебе даже ножик дадим. Или копьё. Хошь копьё? Ну а что, будешь обороняться! — второй поселенец звонко заржал.
Алька поглядел вниз. Одно копьё там уже было.
— Лучше инструмент мой верните, придурки.
На этот раз заржали оба. Тот, с надорванным ухом, по-приятельски обнял Альку за плечи. Сразу захотелось впиться ему зубами и в другое ухо, тоже надорвать для симметрии. Но Алька сдержался. Ему и после первого каждый вздох отдавался в рёбрах.
— Инструме-е-ент? — ехидно протянул корноухий. — А на что он тебе? Там-то?
— Так он его, небось, убаюкать хочет! Убаюкаешь его, а, певун?
Похоже, им это и вправду казалось смешным. Алька попытался пожать плечами, но локти были связаны так туго, что не вышло даже намёка.
— Кого это хоть, его? — спросил Алька, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и равнодушно.
— А вот сейчас сам и узнаешь!
— И познакомишься, ага! Не баись, певун, долго ждать не придётся. Он всегда бы-ыстро знакомится!
— И еще быстрей прощается!
Под новый взрыв хохота Алька получил увесистого пинка под зад и кубарем полетел в яму. Склон оказался хоть и крут, но землянист. Здесь было не так много острых камней и имелось некоторое количеством уступов, поэтому шею свернуть не удалось. Всё ограничилось десятком новых синяков, которые на общем фоне особой погоды не делали.
Наверху какое-то время молча наблюдали. Алька со стоном приподнялся и сел, при этом толстый удовлетворённо крякнул: «О, живой! Невезучий, знать!»
Когда конвоиры проржались, об дно ямы звякнул металл.
— Это тебе ножик, певун! Как обещали! Режь верёвку-то! — объяснил толстый.
— Ты не торопись, он сегодня не голодный, — порадовал второй. — Скоро не жди, режь спокойно.
— А может, наоборот, лучше поторопись. Он когда сытый, то сонный. Может, оно тебе и на руку, певун? Может, ты его во сне первым прирежешь?
Они снова расхохота | Они снова расхохотались на два голоса. Алька совершенно не понимал, что здесь может быть смешного. Даже для таких придурков, как эти двое.
Перед носом опять брякнуло, но на этот раз не звонко, а глухо.
— Это тебе, чтоб не страшно было к нему идти-то. Ну, как руки освободишь, там сам разберёшься. А мы пошли.
— Да, ты уж не серчай, но мы пойдём, смотреть не будем. Ты ж не думаешь, что мы извращенцы какие-то? Нам на это смотреть — никакого удовольствия!
— К тому же, мы это уже столько раз видели, что не интересно совсем. А вот он не любит, когда мы смотрим, злится. Зачем его просто так злить? Так что, прощевай, певун!
Взгоготав еще раз, конвоиры ушли. Ну, хоть факелы оставили. Только воткнули их в крепления на стенах, за краем ямы. Поэтому внизу наступила почти полная темнота.
Алька прислонился затылком к холодному камню и несколько минут сидел бесшумно, неподвижно, глядя перед собой. Здесь было не только темно, но и очень холодно. Постепенно он начал дрожать, а вскоре почувствовал, что очень отчетливо постукивает зубами. Тогда, кряхтя, снова повалился набок и стал шарить по земле почти совсем бесчувственными пальцами в поисках ножа.
Веревку поселенцы пожалели, взяли гнилую, никуда не годную. Она подалась очень быстро. Хотя нож оказался ей под стать: из никудышнего металла, тупой и мягкий, как старый валенок. Но на путах не было тысячи узлов, как казалось перетянутым рукам, просто пленнику очень плотно обмотали запястья, десятками витков — сплошным слоем. Стоило с грехом пополам перетереть тупым лезвием в одном месте, как путы ослабли и начали сваливаться сами, почти без усилий.
«Зато согрелся!» — сказал Алька сам себе и заскулил. Нет, не от страха. И не от обиды. Кровь вернулась в руки и словно тысячи иголок впились в каждый сантиметр кожи. Ну, по крайней мере, сам себе Алька объяснил невольный всхлип именно этим.
В мешке он нашёл кремень и факел, смердящий тухлым жиром так сильно, что перебивал даже здешний могильный смрад. К тому моменту, по примерным прикидкам, он находился в яме уже с полчаса. Оставленные конвоирами наверху факелы давно догорели, стало хоть глаз коли. Организм сам собой начал отмечать малейшие шорохи и дуновения ветерка, каждый раз выбрасывая в кровь всё новые порции адреналина.
«Откуда ты его только берешь, из чего производишь? Три дня не жравши, из них день еще и без воды, да на привязи. Вообще сил не должно оставаться для страха!» — увещевал себя пленник.
Или он теперь уже не пленник? А кто тогда? Жертва? Корм?
Не сразу, но огонь удалось разжечь. Руки все еще плохо слушались. Зато Алька снова согрелся, неумело высекая искру. Когда пламя прижилось на палке, он наконец встал и поднял факел над головой.
Яма была сырая, мерзкая. Мерзкая она была с первого взгляда, еще сверху, но истинное омерзение вызывала тут, вблизи. Повсюду валялись кости, полуистлевшие тряпки, сломанное оружие и даже один разорванный пополам тяжелый доспех. Но ничего, напоминающего пригодную для носки одежду. Просто кусков ткани хватало, но все они были сырые и расползались прямо в руках.
Мало того, кроме еще одного обгорелого факела, поблизости не наблюдалось никакого другого дерева, даже щепочек на самый крохотный костерок. Зато повсюду было много сажи, будто здесь не пещера, а жерло старой коптильни. К тому же большинство заржавелых обломков имели такой вид, точно их гнули и плавили в кузнечном горне.
«Дракона вы тут что ли держите?» — Пробормотал Алька. И, шатаясь, стуча зубами от каждого прикосновения босых ступней к ледяной земле, пошёл вперед. | Пленник сидел в самом дальнем углу. За самой большой грудой щебня. Сидел так тихо и неподвижно, что отличить в сумраке его силуэт от окружающего барахла было невозможно. Но в какой-то момент он открыл глаза и повернул голову, давая Альке возможность оценить перспективы.
Яма и впрямь оказалась огромной. Алька обследовал ее не особо тщательно, понимая, что свет с ним очень ненадолго. Вскоре первый факел догорел и пришлось использовать остатки второго. Когда уже почти догорал и этот, неожиданно удалось найти рваную седельную сумку, а в ней — сразу два новых факела, почти сухих, и пучок жирной ветоши впридачу.
Алька сразу повеселел, даже страх отступил. Стал осматривать землю поблизости: вдруг в сумке была хоть какая-нибудь еда? Ну пожалуйста, может она просто выпала?
И тут увидел его.
Роста в существе было, наверное, метра три. Трудно точно сказать, если такой зверь сидит в темноте, поджав ноги. Грудь у него широкая, пропорционально росту. Прикрыта то ли прекрасно выполненным рыцарским панцирем — матовым, с выпуклым узором в виде ребер, — то ли собственным, природным внешним скелетом.
— Нет, на дракона ты не очень похож, — вырвалось у Альки.
Голова у существа была большая, сильно вытянутая вперед, как у крупной собаки. Или, исходя из размеров, как даже у лошади. Руки — длинные, но тонковатые для такого тела. Из-за спины на плечах проглядывали какие-то еще наросты, время от времени они пошевеливались в лад с движениями рук. Что же это? Рудименты? Или настоящие, но жестоко обрубленные крылья?
— Что ж они с тобой сделали, сволочи? — Алька покачал головой, уже испытывая жалость к чудному зверю.
Существо фыркнуло. Алька вздрогнул и отскочил назад. Вернее сказать, отскочил на зад, поскользнувшись и пребольно ударившись мягким местом об камни.
Что это оно? Наверное, звука испугалось? Или правда, это была усмешка?
Поборов желание ползти вот так, прямо на карачках, обратно на дальний край ямы, Алька постарался взять себя в руки. Да, оно наверняка хищное, иначе бы здесь не сидело. Но оно пока не двигалось и попыток напасть не предпринимало. Поэтому Алька встал и сделал пару неуверенных шагов вперёд.
Да, это был пленник, никаких сомнений. Не ночной зверь, владелец этого логова. И не загнанная в ловушку ради недолгой потехи тварь, а именно узник. В глазах его, внимательных, цепких, читался интерес и понимание.
Судя по всему, побега этого пленника поселенцы боялись больше, чем пожара или оползня с гор. Существо было изуродовано. Через кольца, ввинченные прямо в плечевые кости, пробегала тяжелая цепь. Блики от пламени высвечивали ряды кривых рун, рассыпанных по металлу. Концы цепи садисты пропустили через другие кольца, в кандалах, а затем закрепили на запястьях. Длину подобрали так изуверски, чтобы пленник мог либо сидеть, либо стоять согнувшись, не имя возможности распрямиться в полный рост.
Под ногами существа тоже мерцали символы. Похоже, оно сидело на железной плите. Сидело очень неудобно, сжавшись, словно не могло с неё сойти. Алька догадался, что плита заговорена одним заклятием с цепью: если сойти, то оковы будут утяжеляться с каждым шагом. Передвигаться поблизости можно, но так неуклюже, что любой враг мог бы не только убежать, уйти спокойным шагом, иногда останавливаясь на перекур.
— Бедолага! Это ж надо, такого зверя осилили. Как же ты им подставился?
Существо зашевелилось, подняло морду кверху. По его телу пробежали конвульсии и вся округа наполнилась отрывистым гортанным клёкотом.
— Ты-ы-ы… Ты что ли смеешься надо мной? — Алька побагровел. — Как же вы все меня сегодня достали! Что я такого смешного делаю, что каждый встречный урод надо мною хохочет?
Он стиснул кулаки и, кажется, от негодования даже топнул ногой. Нож, выданный поселенцами, выскользнул из-за шнурка, подвязанного вместо пояса брюк, и со звоном упал на камни.
Зверь проводил оружие взглядом и зашелся в новом приступе то ли лая, то ли клёкота. Трясущимся пальцем он указал в сторону ножа и произнес низким, но вполне человеческим голосом:
— И это что, в | — И это что, всё, что ли? Ты вот с этим на меня шел? Топора не подобрал? Даже с копьём бросаться не станешь?
Он снова захохотал и едва сумел закончить фразу.
— Может… может, хоть камнями покидаешь издали?
Кстати. У Альки только сейчас возник в голове вопрос. Если пленник такой беспомощный, как тогда погибли все те люди в разных концах ямы? Не имея сил гадать, он только развел руками.
— Кидать камнями? А что, надо?
Собеседник задумался, повёл рукой, громыхая цепью.
— Честно говоря… Ну ты же планировал как-то меня победить, чтобы выйти отсюда? Тебе же должны были сказать, что только так это возможно?
— В общих чертах, да.
— Ну вот. Камни — это какой-никакой, а способ.
Алька окинул взглядом пещеру и скривился.
— Как-то, я смотрю… Раньше этот способ никому особо-то не помог?
Зверь снова захохотал.
— Да, это верно. Так мне можно только хитин поцарапать. Ну и разозлить. Не люблю суету.
— Ага, оно заметно. Возле тебя не очень суетно. В обозримых окрестностях лишь покой и тишина.
Существо недоуменно нахмурило лоб, но потом уловило смысл сказанного и еще раз рассмеялось.
— Да, действительно! — и добавило, цыкнув зубом. — Мертвая тишина!
При виде клыков у Альки, ранее испытавшего некоторое облегчение при виде разумного, адекватно воспринимающего юмор существа, как рукой сняло эту дурь. Он опять напрягся и приготовился дать деру при первых же признаках опасности.
— Слушай-ка… А если, скажем, посидеть возле тебя спокойно?
— Даже не знаю… — протянул незнакомец. — Раньше никто не пробовал. Думаю, тогда мне было бы абсолютно наплевать.
Алька поднял факел повыше и оглядел территорию, усеянную чьими-то останками.
— То есть, что? Никто до сих пор не догадался с тобой просто поздороваться? Ну там, поболтать, рассказать пару анекдотов?
— Хммм… Ты считать, я надеюсь, умеешь? — существо по-прежнему забавлялось. — Посмотри вокруг, посчитай, сколько тут у меня собеседников.
Алька посмотрел направо, налево — и пожал плечами.
— Вот-вот. Вообще-то, и ты тоже до такого не додумался. Ты же не со мной болтал, а сам с собой, от страха просто. Ну признайся, бздишь меня?
— Фу, какой низкий жаргон. Давно такого не слышал. С самого утра. А так, в целом — да, конечно.
— Это хорошо, это правильно. Значит, не всё еще растерял я на привязи, чтоб её! — неизвестный дернул головой, словно пытаясь сбросить цепи, и застонал от боли.
— Насчет жаргона извини, не так часто приходится с человей… человек… А, с людьми живыми общаться. Эти, местные, они разве собеседники? Так, словно вши тут, ползают иногда. А ты, я вижу, не здешний. Верно?
— Да, верно. Далековато я забрался.
— Ага, я заметил. Здешний бы ни один со мной разговаривать не стал бы. Хотя, честно признаюсь, сочувствовать мне человек вообще впервые взялся. Я имею ввиду, не только в этой дыре, а за всю мою жизнь.
В это время наверху, у дальнего края ямы, послышался шум, топот, появились факелы.
— О, всполошились! — проворчал зверь. — Забегали. Да уж, давно я не пугал их своим голосом. Всё чаще наоборот, гости мои голос подавали.
Алька озабоченно оглядел край ямы. Люди столпились там и пытались, не рискуя спускаться, издали разглядеть — что же такое странное происходит внизу?
— А они тебе ничего?… Не этого?
— Ты что, опять? — незнакомец фыркнул.
— Ну боязно всё-таки. Ты на цепи. Вдруг чего?
— А пусть попробуют, — он повысил голос до трубного баса, слышного далеко за пределами пещеры. — Только суньтесь сюда, мерзоты! До самого горизонта кишки распущу!
Алька кивнул. Сразу верилось, что этот — может.
Поселенцы наверху, уяснив, отпрянули. Но всё равно заспорили, не скинуть ли вниз кого-то из рабов для разведки?
— Странный ты, — неожиданно проговорил пленник прежним, вполне спокойным голосом. — Как хоть тебя звать-то?
— Алька.
— Иди сюда, Алька. Садись рядом. Да иди, не бойся. Я сегодня сытый. |
<<|<|6|7|8|9|10|11|12|13|14|15|16К списку тем
|
