Форумы-->Творчество-->
1|2|3|4|5|6|7|8
| Автор | опперация "Снежинка" |
|---|
для Заводная_Птица:
спасибо солнышко))
каков сюрприз, а говорила что читать будешь только после полного написания рассказа))
Итак, я немного отошла от болезни, написала совсем чуть-чуть, но все равно, надеюсь будет интересно)) | Но сейчас, Михаил Михайлович пил. Глотал вперемешку со слезами какую-то вонючую жидкость под названием «Зубровка» в попытке забыться и фальшиво пел.
Он очень любил свою работу. Нет, не так, он до безумия любил свою работу, этих неуклюжих домовых, этот пыльный склад, эскадрилью светлоголовых зеленоглазых феечек, даже Дмитрия Вениаминовича любил, наверное. Боясь лишь только Зотова за его просто неподвижный, тяжелый, холодный взгляд из-под полуопущенных век и подрагивающих уголков тонких губ.
Но даже с ним можно было мириться. Когда Михаил Михайлович сталкивался с проблемой, которая оказывалась ему не по плечу, Зотов всегда оказывался рядом и молча помогал. Сильной он был личностью, весомой.
Один Михаил Михайлович был слабак. Может поэтому, он и любил своё яркое и беззаботное детство больше всего. Любил и ненавидел, борясь с собою, презирая себя за слабость и поддаваясь такому знакомому и приятному влечению.
Два дня назад на пороге его склада появился старый давнишний друг Бориска. Точнее сказать, теперь это был совсем не Бориска, а одетый в строгий костюм с бежевым изысканным галстуком, золотыми запонками на рукавах и в очках с тонкой изящной оправой, Борис Аркадиевич Ростоцкий – менеджер по персоналу крупной страховой компании. | Он один из первых снял крылья, отрастил щегольские усы и ходил по седьмому небу, держа руки в карманах и сплёвывая через зубы, в ожидании разрешения покинуть пенаты.
Как он был хорош. Как они все ему завидовали – повзрослевшему раньше остальных. Он рассказывал просто необычайные вещи про мир людей. Говорил что даже целовался с ярко накрашенной барышней где-то в подворотне, и что это было совсем не так как целовали херувимчиков Богини – нежно, снисходительно, едва касаясь своими алыми губками макушек или щечек сорванцов. А «…это было незабываемо…», «…она билась в моих руках как испуганная голубка…», «…я горел огнем и поднимался над всем миром, всех видя сразу, всех ощущая, всех слыша…»
Ах, никто из них и не думал усомниться в словах Бориски, он был кумиром всех до единого. Именно его провожали во взрослый мир все, кто-то даже плакал. А он же, повернувшись невзначай к сгрудившимся на облачке братишкам и смотрящих на него с завистью, крикнул лишь только:
-До встречи, мелюзга! – и бодро прыгнул в колесницу, уносящую его навсегда во взрослую жизнь. | И вот он, такой же прекрасный, яркий и выразительный на пороге его –Михаила Михайловича склада! Зашёл, не спеша оглянулся, и, увидев Мишку, улыбнулся. Ах, какая это была улыбка. Мишка очень хотел быть похожим на Бориску, с такими же широкими плечами, усиками-спицами, с высоким и гордым лбом.
Михаил Михайлович забыл обо всём. Даже то, что причина появления Бориски была несколько притянута за уши, ему совсем не показалось в тот момент. Почему бы такой красавец и удалец как Борис не смог бы соскучится по Мишке? Соскучился, разузнал где он, приехал и нашёл. Мишка так хотел в это верить и он верил, верил изо всех сил!
Он крепко сжал его руку, обнял, окутал запахом дорого одеколона, и говорил, говорил, говорил. Сочно, ярко, захватывающе говорил о своей интересной работе, вспоминал прошлое, шутил и эффектно пускал сигаретный дым в потолок.
А потом Мишка помнил, что они что-то пили. Даже нет, как он мог забыть, они пили Божественную Амброзию, которую пробовали очень давно, стянув её с кухни в тайне от всех. Она также как и тогда развязывала языки, огнем растекалась по венам и заставляла сердце петь.
После, когда уже окончательно окосели вдвоем и Мишка отпустил с работы домовых, которым очень не понравился Борис Аркадиевич, они, раздевшись до нага и напялив на себя настоящие херувимские крылышки(одному Богу известно откуда их смог раздобыть Бориска) распевали похабные песенки пританцовывая на разбросанных документах и кидались снежками. Михаил Михайлович даже целился в прохожих на улице из амурного лука, но толи уже был настолько пьян, а может, зрение его желало иметь лучшего, но попасть ему не судилось ни разу.
А еще позже, писали лирические послания в любви, тут Борис быстро капитулировал, отдав пальму первенства Мишке. Они писали оды и посвящения на попавшихся под руку листах, делали из них самолетики-стрелки и кидали их друг в друга. Так же как и много лет назад. | Дальше память отказывалась помогать Михаилу Михайловичу. Кому-то звонили, куда-то ехали, Борис Аркадиевич великодушно расплачивался за разбитую посуду в каком-то баре, комната с зеркалами, ярко освещённая и душная, дурно пахнущие девицы некрасиво и визгливо смеющиеся, непонятно откуда взявшийся лимузин и трясущий его за плечи Бориска, кричащий в лицо Мишки: «Этот мир НАШ!»...
Михаил Михайлович впервые проспал на работу, придя в себя около полудня в какой-то гостинице, спящим в одежде в обнимку с помелом дворника и рассыпанным по полу мятным зефиром. Куда делся Борис Аркадиевич никто ему сказать не мог. Все произошедшее казалось сном.
Кое-как приведя себя в порядок, еле ворочая опухшим языком и с чугунной головой, Михаил Михайлович еле добрался до работы и тут его ждал другой удар: негодующие домовые и полное отсутствие снега, склад был пустехонек!
Как сообщил один из старейших домовых, с самого утра заявился на склад какой-то неопрятного вида человечек с накладной на всю партию снега. Накладная была странным образом смята и имела вид такой, словно над ней долго и назойливо издевались, но подпись Михаила Михайловича стояла исправная. Пока домовые держали совет как им поступать без Михаила Михайловича, снег был погружен на несколько больших грузовых машин и вывезен в неизвестном направлении. После чего человечек пропал, оставив только странную накладную, которая лежала сейчас перед Михаилом Михайловичем. | Но беда не приходит одна. На экстренном совещании по вопросу отсутствия снега, с делами склада обещал разобраться сам Герман Леопольдович Зотов. Худший вариант вряд ли можно было бы придумать. Может быть, поэтому Михаил Михайлович что есть сил, отпирался, заявляя, что ничего не знает, хотя уже потихонечку сумел соединить внезапное появление Бориса Аркадиевича и последующее пропадание снега.
Вот теперь он сейчас пил в совершенной растерянности, не зная что же теперь ему бедному делать?
Появлению Дмитрия Вениаминовича он совершенно не удивился. Взяв взял свою мясистую пятерню, что было сил, стал бить себя в лоб, приговаривая: «Дурак, дурак, дурачище!»
Скрывать ему было нечего и он рассказал Дмитрию Вениаминовичу всё что происходило за последнее время, и продемонстрировал помятую накладную, в которой явственно просматривался свёрнутый самолётик…
-Ну что же, - Дмитрий Вениаминович неторопливо налил себе в пустой стакан, стоящий тут же, немного адского пойла, употребляемого Михаилом Михайловичем и, покачивая его в руках, посмотрел на свет сквозь тёмную жидкость.
- Хоть что-то в этой чертовой истории становится понятным. - Закончил он и сделал большой глоток, смотря в никуда. Лицо его застыло в неожиданном оторопении, глаза сузились и рот словно бы свело искомой. Он с шумом выдохнул воздух ртом и тут же втянул его носом, так, что ноздри его побелели.
-Ух, хороша! – с жаром сказал он. – Ну, Михайлов, вас не увольнять за это надо, а повышать! Наливай! – и он гулко стукнул стаканом по столу. | на этом первая глава заканчивается))
если будет кому интересно выложу и вторую))
читайте на здоровье) | | глава не удалась? | | Честно? Я потеряла суть рассказа( Мне начало очень понравилось...А дальше интерес пропал( | (( ну вот, мне говорили что слишком много писать тоже плохо, но очень уж хочется показать каждый моментик...я уже следующую дописываю))
теперь вот даже не знаю, стоит ли выкладывать...читателей так и не нашлось)) хи) | | почему? Я читаю) | для Vikki85:
спасибо тебе огромное)
действительно приятно)
значит буду стараться для тебя))
в три раза больше буду стараться) | Глава 3
(о том, как где-то на белом свете, там где всегда мороз…)
Белоснежные равнины, выедая своим блеском глаза, заполнял собой всё мыслимое пространство иллюминаторов. Герман Леопольдович смотрел, на открывавшуюся картину, не моргая своими красными глазами, и, казалось, был частью её. Сердце его билось спокойно, дыхание было ровное, весь организм сохранял тепло. Со стороны могло показаться, что
он мысленно решает какую-то сложную задачу, но это было не так. Как считал Герман Леопольдович, нерешаемых задач попросту нет, бывает просто мало боеприпасов.
Вдалеке показались острые шпили карьера снегодобычи. Флаги на вершинах нескольких зданий изрядно пообтрепались, пар не вырывался пышными клубами из цеха фасовки, где снег паковали в большие квадратные тюки, да и вообще, обычного движения заметно не было. Герман Леопольдович нахмурился. Если по непонятной причине медведи поразбежались, то одному Богу известно, где их теперь искать по этой безумной белой прерии, а самое главное времени на это не было совершенно.
-Смотрите, смотрите! – встрепенулась Женечка (рыженькая дьяволица выполнявшая обязанности секретаря-референта у Германа Леопольдовича) –Вон там кто-то есть!
Зотов проследил за указывающим пальцем Женечки и действительно заметил непонятную группу белых медведей на фоне каких-то ярких цветных пятен.
Самолёт сделал круг над встречающими и пошёл на посадку.
Среди медведей прошло оживление и, несколько самых крупных. в непонятных ярких жилетках, пошли навстречу Зотову и Женечке, которая следовала за своим шефом неотступно. Но, как видимо, опасаясь далеко отходить от группы своих товарищей, остановились и теперь топтались в нерешительности. Герман Леопольдович скрипнул зубами и направился к ним сам. | Его одежда, преимущественно из тёмных тонов, делала его на белоснежном окружающем фоне слишком изящным и ярким. Белый, видавший виды тулуп, услужливо наброшенный на худощавые плечи заботливыми летчиками, болтался на ветру как сохнущее бельё. А неуклюжая походка, постоянно проваливающегося под снег, как минимум по колено, делала смешным.
Дойдя до какого-то шеста, воткнутого в ледяную глыбу, с нацепленной на шест ярко оранжевой тканью и изображенной на ней большой белой когтистой лапой и четырёхлистника клевера, Зотов остановился ровно настолько что бы наступить на основание шеста так, что тот треснул и со скрипом ухнул в сугроб. Медведи в драных спасательных жилетах с надписью «Odissea - Jeaсque Yves Cousteau», попятились, настолько вид у Зотова был угрожающий.
-Полно Вам, не переигрывайте, Лохматый, - обратился к заводиле Зотов, продравшись наконец через сугробы к насупленным медведям, - мне вполне бы хватило встречи с управляющим.
Лохматый, когда-то исполнявший обязанности заместителя управляющего карьера снегодобычи, а теперь будучи неформальным лидером виновато отвёл глаза в сторону.
Недалеко, под охраной двух крупных мишек сидел Седой, который напоминал скорее отбивную. Правый глаз его заплыл синим волдырём, левое ухо было надорвано и по некогда белой шерсти виднелись кровавые потёки. Очки болтались на веревочке перекинутой через шею, но как видимо были разбиты и представляли собой жалкое зрелище. | -Это за что же вы его так? - поинтересовался Зотов.
-Бастуем мы. – Недружелюбно буркнул Лохматый, так и не глядя в глаза Герману Леопольдовичу.
-Это я уже понял, а управляющего-то за что? – Зотов подошёл к Седому ровно настолько насколько позволили агрессивно настроенные охранники. – Как Вы себя чувствуете, Вам ничего не повредили? – обратился он к Седому.
-Он был против демократии. – Снова буркнул Лохматый.
-Здравствуйте, Герман Леопольдович, - поднялся, было, Седой навстречу Зотову, но под взглядам охраны снова сел на место, - Совсем с ума посходили, словно вселился в них кто. Ворвались недавно ко мне, пьяные, неопрятные. Кричат, мол, работать не будем, эксплуататор, мол. – Седой пожал плечами.
-Причём тут эксплуатация? – повернулся к Лохматому Зотов. А потом опять обратился к Седому, - А что просили?
Лохматый еще больше насупился:
-Ничего мы не просили, мы отказываемся работать на эксплуататоров.
-А на кого вы работать НЕ отказываетесь? – закусил, и без того тонкую губу Зотов, и поднял вверх правую бровь, - М?
Лохматый в нерешительности покосился на стоявшую поодаль толпу забастовщиков. Те, внимательно прислушиваясь к разговору и, одобрительно поговаривали между собой, притихли.
-Понятно. - Опустил голову Зотов, потом вдруг решительно направился к стоящей группе медведей. Те насторожено еще более сгрудились, прячась за плакаты. На нарисованных наспех плакатах присутствовали медвежьи лапы, разинутые пасти, значки молний звезды. Единственным зеленым пятном был значок клевера, к чему нарисованный, непонятно.
Подойдя ближе, Зотов стал, с детской непринуждённостью, рассматривать надписи, закусив при этом губу.
Странные это были плакаты, непонятные. Написано было и про счастье хлеборобов, про благополучие семей, призывы к праву и свободе на труд. Вот чего было много, так это позёрских выкриков типа: Долой, Не дадим, Позор, Да здравствует, которые, опять же, непонятно к чему призывали. Изобиловал оранжевый цвет и листочек клевера.
Тщательно посмотрев все плакаты, Зотов опустил взгляд на бастующих медведей. Некоторые из них были растрепаны и неопрятны. На спинах иных висели поношенные порванные спасательные жилеты, явно списанные с какого-то судна. Они были также оранжевого цвета и, наверное, именно поэтому медведи их надели. | Зотов молчаливо смотрел в морду каждого медведя, так словно пытался запомнить на всю оставшуюся жизнь. Под его холодным взглядом, толпа заволновалась. Те медведи, которые стояли в передних рядах, почувствовали себя неуютно и попытались отойти назад, но это явно не входило в планы сзади стоявших. Кто-то поскользнулся и неудобно плюхнулся на землю, при этом выронив свой плакат и зацепив им следующего. Тот, в свою очередь шарахнулся и наступил на лапу соседа, сосед взвыл и вцепился в плечо обидчика зубами. Послышался рык и вой, кто-то, стоящий сзади, не видящий происходящего, но услышавший звуки движения, начал скандировать: Позор, позор! - и стучать палками по большим железным бочкам.
Зотов стоял неподвижно. Какафония закончилась также внезапно как и началась. Подошедший Лохматый зло цыкнул на всех.
-Вы не против, если я заберу Седого и мы зайдём в административный корпус? - он повернулся к Лохматому, - даю честное благородное слово, что мы не станем мешать вам бастовать. А корпус все равно сейчас вами не используется.
Лохматый промолчал.
-Ну, вот и славно. – Зотов подошел к Седому и ме-едленно, чтобы не нервировать охранников, потащил его за собой в сторону здания управления снегодобычи. Медведи проводили их недружелюбными взглядами. | | а я читаю) спасибо за старания!) | | Нравится, красиво написано, живо. Пиши дальше, у тебя прекрасно получается :) | -Вы отвратительно выглядите, друг мой. – Почти нежно сказал Зотов, пока Женечка обрабатывала раны Седого перекисью водорода. К сожалению, в распотрошённых аптечках не тронутыми оказались лишь вата и перекись с йодом.
-Сам не знаю, кто меня так. Набросились, схватили, куда-то потащили. Я-то практически не сопротивлялся. – Седой морщился и иногда скрипел зубами, когда Женечка задевала особенно болезненные места.
-А что хотели-то? – вновь спросил Герман Леопольдович.
-Да в сущности они и сами объяснить не могут. – Седой усмехнулся с горечью в голосе. – Недавно появился у меня какой-то молодчик. Выглядел очень респектабельно, предложил работать через подставную фирму с ними. Я, конечно же, отказался, меня вполне устраивают наши действующие соглашения с вами и...
-С Ними?! – Зотов поставил с ним рядом стул и уселся. – А с кем «Ними» он не говорил?
-Да вот как раз этого и не говорил. Причем самое интересное, снег их вообще не интересовал, их интересовала…вода!!!
-Вода?! – Зотов разочаровано хмыкнул. – А причём же тут вода?
-Вот и я говорю, - засуетился Седой, - Какая может быть вода, когда мы работаем со снегом? Это же не наш профиль, причём совершенно! С водой работают дельфины, котики, да те же самые моржи вполне охотно работают по поставкам воды, а нам это несколько не сподручно. К тому же нам придётся тогда работать в ущерб основным поставкам – снега.
-Продолжайте, пожалуйста, я вас очень внимательно слушаю. – Попросил Зотов Седого.
На улице послышались снова лозунги и звуки гупанья о пустые бочки. Забастовщики, вероятно, таким образом, согревались. | -Смешные. – кивнул в окно Зотов. – Ну словно дети, топают ножками, машут флажками, песенки поют. Как вы тут с ними работали, ума не приложу?
-Дети… - встал рядом с Германом Леопольдовичем подопечный Женечки, замазанный местами йодом, а где и заклеенный пластырем. – Эти дети мне чуть голову давеча не отгрызли, всего лишь за то, что я был управляющим карьера.
Зотов повернулся к медведю:
-Ну так чем же закончился этот визит к вам респектабельного джентльмена, вы, кажется не закончили?
-Да-да, говорю же, мол, вода не наш профиль, да и не можем мы вовсе, потому что работаем уже с фабрикой Снежинок, снег поставляем. – продолжил Седой свой рассказ.
-Только он говорит, нет, мол, с фабрикой Снежинок вам работать не нужно вовсе. Они…то есть вы, - Седой виновато пожал плечами и улыбнулся, - скоро вообще беспокоить нас с заказами не станут, потому что план свой выполнить не смогут и вообще отрасль совершенно не перспективная, упадническая да устаревшая. Работайте с людьми прогрессивными, которые не боятся быть авангардом, несут знамя перемен…то есть с ними.
-Я всё прекрасно понимаю. – заверил Седого Зотов. – Нам безумно приятно иметь дело с вами, к тому же мы никогда друг друга не подводили. Прямо так и сказал: «План свой выполнить н6е смогут»? Почему же вы ничего не сообщили о возникших проблемах?
-Да что, собственно, сообщать-то было? мы ни о чём не договорились, он откланялся и ушёл, сказав на прощание, что я про них ещё услышу и всё! – Седой укоризненно покачал головой. – Заготовка шла полным ходом, склады наполнялись с опережением 15%, как обычно, а тут трах-бах, караул, переворот, революция! Вламываются ко мне мои же работники, громят бухгалтерию и отдел маркетинга, забирают всю мороженую рыбу, разбрасывают уже заготовленный снег. Так мало того, еще и меня к двери несколько раз мордой приложили! Этот Лохматый как с цепи сорвался, рычит, зубы скалит: «Топить. – кричит, - Директора в море»
Седой поёжился - воспоминания были ему не приятны. Зотов не перебивал.
-Я тут взмолился. По что, говорю, хулиганите? Мы с такими темпами к январскому заказу ничего не успеем.
-Никаких заказов, кричат, сатрап, деспот, тиран, меня называют. Мы тебе покажем как нас изводить. Рыбу-то поди в одно рыло заработанную трескаешь! Только ведь как это в одно рыло-то? Всю же на жалование пускал, всем как положено, без задержек, самую лучшую! Только где им докажешь-то, да и бухгалтерию разгромили всю, теперь на восстановление уйма времени уйдет, а работать-то когда? – Седой сел на стул и как плети свесил свои передние лапы. – Сам никак в толк не возьму, что я сделать-то такого мог. |
1|2|3|4|5|6|7|8К списку тем
|
