Повисла пауза. Теперь каждый, кто слышал текст письма с худой новостью и странным требованием, глубоко задумался и осмыслял услышанное. Только Константин, единственный из присутствовавших, знал о каком кинжале с ящерками идёт речь. Новым ударом для него стала весть о том, что его беглянка попала в плен, и если за три дня не отдать барону Эмеральдин, то он снова сможет увидеть девушку, в лучшем случае, кусками. Это откровение придало силы, он внезапно встал и решительно двинулся вперёд, за полог, громко выкрикивая: "Этот кинжал у меня! Зовите гонца, я согласен его обменять!"
Охранники тут же среагировали: один, пытаясь удержать, навалился пленнику сзади на плечи, другой споткнулся, но успел вцепиться в ногу. Константин рвался с такой силой, что дотащил висящих на себе стражников до занавеси, и, уже заваливаясь вперёд, повис на ней ухватившись обеими руками. Легкая матерчатая перегородка не выдержала веса и с треском оборвалась, накрывая сверху всю троицу.
Когда завеса, отделяющая покои губернатора упала, то взору Романа и его отца, графа Эдварда, предстала копошащаяся горка, которая то вздымалась вверх, то припадала к полу. Под тканью явно шла оживлённая борьба. Раздавались сопящие и кряхтящие звуки. Но вот одному из борцов удалось вырваться и он вылез наружу. Счастливцем оказался пленник. Победитель встал в полный рост и не обращая внимания на удивлённые взоры губернатора и его сына, стал с усердием пинать двух оставшихся, которые пока не заметили, что они потеряли пленника. Возня под покрывалом оживилась, разнообразие усилили звуки, которые раздавались после каждого пинка. Всего их было три вида: "Ай, ой и уй", но чередовались они без какой-либо последовательности, самым случайным образом.
Всё прекратилась лишь тогда, когда Роман оттянул в сторону увлёкшегося рыцаря, а потом откинул полог, предоставив возможность борцам визуально лицезреть партнера по спаррингу.
- Пошли вон. - очень спокойно сказал он, обращаясь к раздосадованным стражникам, которые очень глупо выглядели не только в глазах окружающих, но и перед друг другом. Они встали, подобрали разбросанную амуницию и ушли. На полу, напоминая о недавней своре, осталась лежать сорванная занавесь, рядом с которой стоял пыльный Константин. Губернатор сидел напротив с улыбкой на лице, увиденное им только что шутовство позабавило его. Пленник его не замечал, так как неотрывно смотрел на дымящуюся яичницу в окружении колбасных колечек.
- Вы его кормили? - спросил Эдвард.
- Да, если можно назвать это едой, - ответил Роман. - но при нынешних скудных запасах...
Отец оборвал ответ сына взмахом руки, мол, можешь не продолжать, встал из-за стола и обратился к пленнику:
- Садись, поешь. У нас будет долгий разговор. |
