Форумы-->Творчество-->
| Автор | Отрывок 6 |
|---|
Где-то в начале прошлого века в мире жило три творца. Нет, само собой, что творцов тогда жило очень много, но они не имеют сейчас для нас такого значения, как эти три.
Творцы жили в разных странах мира и друг друга они не знали.
Один из них был поэтом. Поэт жил и творил во Франции, в маленьком городке Арле. Второй был художником. Его родиной был Апеннинский полуостров, Италия. Художник жил и творил в прекрасном городе Вероне…
Третий был композитором и музыкантом. Вотчина его находилась в городе-графстве Йорке на острове Великобритании.
Каждый из творцов был непередаваемо талантлив. Многие бы восхищались их работами… если бы не одно «но».
Музыка, картины и стихи творцов не могли радовать людей, вдохновлять их или восхищать. Они могли только пугать.
Тонкие недорисованные штрихи неизвестности, уходящие в никуда тоннели, полутени и гнетущая атмосфера картин… или же ужасные твари, окровавленные стены, сцены насилия… из-под кисти художника выходили картины, взгляд на которые мог бы привести к потере сознании…
Тревожные, нагнетающие мелодии, визгливые звуки, порождающие в мозгу кошмарные образы, неожиданные затишья с медленными мелодиями, заставляющими нервы натягиваться до предела, пугающими и создающими благодатную почву для новой атаки жуткой музыкой…
Стихи… хлёсткие, будто бьющие кнутом… будто брызги крови, попадающие на ваше лицо и одежду. Ритм Рифмованных строк сливается в один сплошной ужас, пульсирующий в мозгу. Кто бы не читал эти стихи: каким голосом, с какими интонациями… они лишь приобретали новые пугающие оттенки. Прочитай со смехом – и перед глазами слушателей предстанет картина липкая, приторно-сладкая – и оттого еще более отвратительная. Прочитай тихо и грустно – появится отчаяние, тихий страх неизбежности, невыносимое ожидание чего-то жуткого, что вот-вот появится…
Но всё же никто не мог прочитать эти стихи так, как их читал сам автор… его голос оживлял слова так, как никакой другой… он ведь знал свои стихи изнутри…
Особо впечатлительные люди едва ли не сходили с ума, воспринимая произведения этих творцов, критики писали гневные рецензии и отзывы… были такие, кто всё же мог восхищаться… были люди стойкие, которые одновременно и пугались и восхищались мастерством творцов… были люди ненормальные, с поломанной психикой… которые испытывали безумную радость внимая этим картинам, этим стихам, этой музыке…
Творцы были благодарны. Всем им. За страх. Как бы он не проявлялся у этих людей, но творцы чувствовали его… и они были рады ему.
Однако не все боялись произведений творцов. Были люди, которые презрительно фыркали, смотря на картины, слушая музыку и стихи. Циники.
Те, кого не волнуют тени и неизвестность. Кто не внимает мучениям других и для кого любая тварь – только собрание красок и штрихов на бумаге, не более того. Те, кого напугает лишь конкретная опасность, угрожающая лично им… те, у кого нет фантазии… а если и есть, то отстраненная, не имеющая влияния над эмоциями…
Такие люди не смеются на комедиях в театре и в кино, улыбаясь лишь самому острому юмору. Не вникают в трагедии, нисколько не сочувствуя героям…
Именно такие люди становятся самыми жёсткими и требовательными критиками…
Они только морщились на музыку, спокойно смотрели на самые ужасные картины, зевали, слушая стихи. О творцах они отзывались с усмешкой, не более того.
Сейчас таких людей очень много, и с каждым днём всё больше. Тогда же их было относительно мало…
Однако достаточно для того, чтобы творцы искренне возненавидели этих людей. Вечером 21 июля 1922 года, в трёх разных странах мира три незнакомых человека одновременно сидели у себя дома или в своих мастерских и искали ответ на один вопрос: как напугать циника.
Что способно заставить его боятся?.. действительно бояться, испытывать настоящий страх…
Творцы тем вечером не смогли найти ответ.
Однако вскоре они на шаг приблизились к нему. Сами еще о том не подозревая. Одним солнечным днём музыкант услышал о художнике, живущем в Вероне. О художнике, чьи работы | О художнике, чьи работы повергают людей в ужас… о жутких картинах, которые пугают с первого же брошенного на них взгляда. Не долго думая, музыкант собрал свои вещи и поехал в Италию. Его подстёгивала мысль о том, что художник может владеть секретом… как заставить циника дрожать от ужаса.
21 августа 1922 года два творца встретились. Небо в тот день было чистым, голубым и прекрасным. Но когда две крепкие руки сжали друг друга в рукопожатии, на небосводе показалось первое облако.
Музыкант и художник сидели в мастерской последнего и беседовали. Они подружились достаточно быстро, художник, как оказалось, совсем недавно тоже узнал о первом творце и уже собирался отправиться в Йорк. Английским, к слову, он владел прилично, так что языкового барьера между этой парой не возникало.
Два мастера разговаривали, делились секретами, впечатлениями о их аудитории, мнением о критиках, своей ненавистью к циникам… и по мере того, как они говорили, на небе сгущались тучи.
21 сентября 1922 года в ночь после новолуния двери дома знаменитого Художника открылись для посетителей большой выставки нового творчества мастера. На стенах исполинского коридора висели картины… совсем недавно вышедшие из-под кисти творца… а возле одной из стен на стульчике стоял граммофон. И оттуда лилась музыка…
Музыка немного угнетала посетителей, но не более того… однако же… как только первый из них остановился возле картины на стене и посмотрел на неё… он едва сдержался чтобы не выпустить наружу содержимое своего желудка.
Люди смотрели на картины и вскрикивали, теряли сознание, начинали судорожно прикрывать рты руками… на некоторые картины люди смотрели зачарованно, расширившимися глазами…
Художник стоял, облокотившись на столик с граммофоном, и улыбался. Изредка он бросал взгляды наверх, победно глядя на Музыканта. Тот удобно устроился на балкончике, выходящем со второго этажа в коридор. На лице его была кривая ухмылка.
Однако внезапно граммофон захрипел и, издав пару конвульсирующих звуков, замолчал.
Художник начал было пытаться починить капризный инструмент, но тщетно…
И именно в этот момент люди стали замечать, что картины на самом деле не такие и страшные, как им казалось минуту назад…
Вскоре в дом пришёл критик, припоздавший на открытие выставки, и, посмотрев пару минут на картины, подошёл к колдующему над граммофоном художнику и с улыбочкой сообщил, что раньше тот творил намного лучше. Видимо, сдулся мастер, не тот уже стал…
Художник и музыкант после долго анализировали ту неудачу. Попытка сплести музыку и картины в одно целое удалась… но в этом случае их работы не имеют никакой ценности по отдельности.
Что если попробовать написать музыку и картины в полную их силу, независимо друг от друга, лишь объединив тематикой?.. даст ли это такой же эффект, но без потери ценности одного без другого?.. Или же даже эффект сильнее?..
Два мастера начали экспериментировать… они работали, пытаясь созидать… однако получался по большей части брак… нет-нет, их работы были по-настоящему ужасающи… но пытаясь объединить их «в один показ», творцы раз за разом терпели неудачу… картины и музыка мешали друг другу… не было двойного эффекта… художества и ноты лишь перебивали друг друга, создавая общую какофонию…
Однажды, в один из «рабочих» дней, 21 октября 1922 года в дом Художника в городе Вероне кто-то постучал.
Глядя на импозантного мужчину с холодными глазами, стоящего на пороге, Художник не знал, что видит того, кто может помочь ему раскрыть все секреты, найти ответы на все вопросы…
Поэт узнал о скооперировавшихся творцах благодаря статье в творческом журнале. И, прочитав о них, он, конечно же, решил увидеть это своими глазами.
Художник и музыкант были очень удивлены появлению человека, желающего к ним присоединиться. Сначала они отнеслись к нему к некой заинтересованностью… но узнав, что перед ними мастер слова, только недоумённо нахмурились. Оба творца не испытывали уважения к подобному роду деятельности.
Не испытывали вплоть до того момента, к | вплоть до того момента, когда поэт прочитал им одно из своих англоязычных стихотворений. Слова, вырывающиеся из глотки француза, сделали своё дело.
Лишь последняя строка замолкла, повиснув звоном в комнате, как музыкант и художник сорвались с места в возбуждении.
Троица нашла себя.
Мастера взялись за ту идею, которая почти возымела успех изначально. Поэт, услышав о попытках соединить самодостаточные картины и композиции, сразу покачал головой. Этот путь был неверен в корне. Двигаться нужно было в том направлении, которое было взято первым. Взаимодополнение…
21 ноября 1922 года Художник торжественно открыл свою новую выставку. Народу на этот раз было намного больше, как прежде. Рассказы о том, что теперь картины слабее, чем были раньше и благодаря этому более смотрибельны, привлекли большое количество людей…
Взглядам публики снова предстал исполинский коридор, множество картин на стенах… и граммофон на стульчике.
Художник мило улыбнулся зрителям и перерезал ножницами алую ленту, объявляя выставку открытой. Одновременно с ним Музыкант включил граммофон…
И оттуда полилась музыка… сопровождаемая волшебным голосом поющего Поэта.
Молодой парень бравурно подошел к первой картине… изо всех сил стараясь не замечать когтей, скрежещущих ему по сердцу… он посмотрел на длинный чёрный коридор, изображенный на этой картине… на окна, из которых в этот коридор проникает лунный свет… на темноту, из которой за ним будто бы кто-то следил…
Парень смотрел на эту картину… нет, уже не картину!.. он сам стоял в этом коридоре, окруженный стенами из грубо вытесанных булыжников… чувствуя, как капает вода с потолка… и всё пытаясь вглядеться в эту темноту…
Люди смотрели на картины молча. Не шевелясь. И не отрывая от них взглядов. Все. Даже циники, пришедшие сюда с надменными лицами… даже критик, смеявшийся над Художником два месяца назад.
Они стояли и молчали.
А через мгновение начали медленно один за другим падать на пол. Девушка, смотревшая на картину с кошмарным монстром, замахнувшимся когтистой лапой, упала как подкошенная. На бледном лице её едва заметно проступили четыре розовые линии.
Парень, зачарованно глядящий на чёрный провал тоннеля, начал тихонько хихикать. Из уголка его рта потекла слюна.
Люди валились на землю бездыханными. Глаза их направляли свой последний взгляд в пустоту и они замирали навсегда. Некоторые начинали смеяться или негромко постанывать.
Только тот самый критик и еще несколько циников, знакомых творцам, всё так же зачарованно смотрели на картины.
Художник, музыкант и поэт в ужасе смотрели на то, что они натворили. Такого никто не ожидал.
Вот музыкант, нервно сглотнув, судорожным движением сбивает спицу с пластинки, заставляя граммофон замолкнув.
В этот же момент циники один за одним принялись часто-часто моргать, освобождаясь от наваждения.
Вот критик проморгался и с удивлением уставился на множество трупов и корчащихся сумасшедших, лежащих вокруг него на полу.
На его лице читалось непонимание. И еще целая гамма чувств кроме него. Он посмотрел взгляд на Художника… увидел его растерянный взгляд…
- Убийца… - неуверенно, со страхом произнёс критик, делая шаг назад. – Убийцы!..
И он, сначала продолжая так же шагать спиной вперёд, нелепо замахал руками, будто прикрываясь от творцов.
- Убийцы!!!
И он, наконец повернувшись, выбежал из помещения. За ним бросились и еще ничего не понимающие циники, подгоняемые секундным ужасом, которым веяло от лежащих вокруг тел.
- Что мы наделали… | Творцы некоторое время стояли посреди этого коридора, полного мертвецов и пускающих слюни безумцев.
И затем вдруг поэт сказал:
- Циничные выдержали…
Художник растерянно посмотрел на него… а затем со злостью чертыхнулся.
Троица приняла единственно возможное для них на тот момент решение – бежать.
Буквально несколько минут мастера носились по дому, собирая всё самое необходимое. Затем они, оставив всё на произвол судьбы, покинули дом сквозь задний выход.
Что произошло дальше в их доме, сказать точно нельзя. Наверное, приехала полиция, начала осматривать мёртвых и умалишенных… смотреть на картины… допрашивать выживших…
Известно одно. Едва ли не следующим вечером неизвестный поджёг этот дом, как приют сатаны. Все картины, записи и инструменты, не унесенные творцами и не увезенные полицией, сгорели. Всё, что хранилось у полиции, тоже было уничтожено… только гораздо позже и уже при совершенно других обстоятельствах…
Три мастера сначала хотели разделиться, однако в конце концов всё же решили скрываться вместе до конца. Они тайно покинули Верону, вместе с контрабандой, случайными попутчиками и часто пешком продвигаясь на север.
Скрываться творцам удавалось долго… и, возможно, их бы так никто и не нашел… если бы они не направились домой к Музыканту – в Йорк.
Именно там они решили жить из-за того, что итальянской полиции не могло быть известно о Музыканте, в отличии от Поэта… Музыкант всегда был очень скрытным человеком, жил в своей усадьбе особняком, отдельно ото всех… его дом находился, грубо говоря, даже не в самом Йорке, а скорее за ним… и в Вероне он был инкогнито, нелегально. Никто здесь не знал о нём.
В то время, когда французская полиция опечатывала дом Поэта во Франции, Трио Ужаса скрывалось в своей Йоркской резиденции…
Но творцы не учли, что искать их будет не только полиция.
21 января 1923 года группа из четырнадцати человек ворвалась в усадьбу Музыканта, выломав двери и поджигая всё на своём пути. Родственники убитых в Вероне, считавшие мастеров слугами дьявола. Желающие отомстить. Кровью.
Художника убили прямо в его постели. Истыкали ножами и перерезали горло.
Поэт, когда в его комнату вбежали мстители, успел выпрыгнуть в окно. Он упал с высоты второго этажа и очень неудачно приземлился, сломав себе ногу. Он пытался отползти, но один из мстителей уже сбежали вниз по лестнице и выскочили из двери, нанося удар топором по голове поэта и сразу же проламывая ему череп.
Поэт упал на землю, глаза его остекленели… а губы шевелились. До убийцы донеслись обрывки каких-то стихов на французском языке. Несколько секунд поэт что-то шептал… мститель не понимал ни слова, однако стихи даже сквозь то, что он сейчас чувствовал, казались ему божественно красивыми.
Он отвернулся от трупа и зашагал было к дому… однако ноги его вдруг подкосились и он упал. Всё тело человека мгновенно поразил паралич.
Музыканта настигли последним. Он спал аж на третьем этаже, потому, когда услышал звуки шагов, успел приготовиться к защите. Он запер дверь на задвижку и уронил на бок шкаф, баррикадируя её. Затем, понимая, что эта импровизированная крепость долго не выдержит, он выхватил из чехла свою скрипку и, закрыв глаза, принялся с яростью играть мелодию, которую всегда считал сильнейшей из своих произведений.
Мстители выламывали дверь, а Музыкант всё играл… играл… играл…
Тучи, заполонившие собой небо, медленно расползлись в стороны, позволяя Луне ударить лучом в окно… через которое мигом спустя вывалился Творец, одной рукой сжимающий скрипку, а второй держась за нож, торчащий из его сердца… | Спускаясь вниз по лестнице, люди, убившие музыканта, ощутимо дрожали. Музыка, звеневшая в их ушах, отдавала прямо в сердца, заставляя их биться быстрее и сильнее…
Последний мститель, выходя из пылающего дома, бросил случайный взгляд на картину, висевшую в холле. На поверхности, уже покрывающейся пузырями, были изображены три серых тени… одна держала кисть, вторая перо, а третья – скрипичный смычок. За их спинами полыхала кровью и тьмой жуткого вида воронка.
Человек лишь миг смотрел на эту картину… а затем она упала со стены, подняв из-под себя сноп искр. И человек вышел из дома.
Уходящие в сторону города мстители не могли слышать ни тихий скрипичный мотив, играющий в осыпающихся стенах дома, ни холодного голоса, едва слышно произносившего слова на французском языке.
Когда следующим днём английская полиция осматривала руины сгоревшей усадьбы, среди обуглившихся стен она нашла раму с провисшим в нём полотном… удивительно, как оно выжило в огне… краски совсем расплылись, потому различить почти ничего было нельзя. Только три каких-то серых силуэта смутно угадывались на бумаге…
Ровно через год после этого случая в психиатрическую лечебницу города Арле попал седой и совершенно безумный человек, постоянно повторяющий один и тот же нерифмованный стишок:
Один рисует тебе мир,
Другой вселяет в него жизнь,
Третий смыслом наполняет…
И этот мир нас убивает…
Этот человек прожил в лечебнице двадцать один год. За всё это время он ни разу не произнёс ничего другого, кроме этого стишка.
Лишь 21 января 1945 года он, лёжа на своей койке, вдруг застонал, протянув руку к проходящей мимо медсестре. Когда она подошла поближе, он произнёс отстраненным, чужим голосом:
- Ворота в их мир не закроются, пока они не выполнят цель. Когда-нибудь появится прозаик. Их мир будет тянуть к себе людей, пока прозаик не объединится с ними. Тогда они завершат своё дело. А пока им остаётся лишь тренироваться на нас и готовить фундамент для прозаика… когда он придёт… они напугают циников.
Человек произнёс эти слова, выдохнул и закрыл глаза.
Через миг медсестра поняла, что он мёртв. | 21...
у меня есть одна такая картина | | пришло время ее смотреть | для Veryall:
Надо полагать, прозаик уже здесь... | | это был последний отрывок. мини-цикл закончен. | | мини-цикл закончен. Напрасно. | | Давай теперь макси цикл | Давай теперь макси цикл
не будет | | Великолепно О_О | | Замечательно! | | в скором времени возможен (если всё получится как ожидаемо) выход "отрывков мёртвой памяти, ч.2". Однако они опубликованы в любом случае не будут, так как планирую сделать записи на манер аудиокниги. | для Veryall:
Однако они опубликованы в любом случае не будут Коварный! И вот зачем было так дразнить? Делал бы уже втихаря. :) |
К списку тем
|
