Форумы-->Творчество-->
1|2|3|4|5|6|7
| Автор | Хроники Зажопинска |
|---|
То не в диких лесах на Московщине, и не в блудном убогом Парижушке, не в степях да горах басурмановских, и не в мёрзлых лачугах Свенландских, а то в стольном во граде Зажопинске, во дворце-теремце из бетонища жил да правил князь справедливейший по прозванью Лука Зажопинский. Восседал он на троне высоконьком и сиял словно солнце над всей землёй, над землёй во всём мире счастливейшей средь соседей злых и невежестных. Коль пойдёшь на заход от Зажопинска, то узришь там разврат недозволенный, коль пойдёшь на восток - в той земле засел зверь лесной аки дьявол рыкАющий, а на полудень да на пОлоночь от Зажопинска всё пустота кругом, пустота, нищета и безверие, там земля ничея безхозяйская.
В славном княжестве да Зажопинском проживали людишки весёлые, проживали людишки мирные, трудолЮбливые, семьи дружненькой. Были люди те самы счастливы, самы мудрые да на всей Земле, но здесь сказ поведём не про них совсем не про людиков да безвестненьких, безымянненьких, бесполезненьких. Сказ пойдёт про людей служивеньких, про бояров всё, да про дьяков всех, про высоких и добрых чиновников. Про боярина свет Рубинище; воевод да про грозных зажопинских: Пулешитого и Жадобу-свет; про дворового Гришку Мяснова и помошников всех его светлоблагостных; да про Прошку да про скарбничего; и про думных бояр: про Мартынку-то, Мишку Русого, и про Кольку-то да про Снопова; про писца-молодца Макавея Володьку; надзирателя Какабсона Йоську; и про ката про княжеского Кролика и про дьяков всех да с приказовых разных: Пантелейку, Шпиляка, Четверьтяна и прочиих, а ещё да про двух про глашатаев, голосистеньких крикунов-молодцов, про Летовского да Тыкругова.
А ещё расповесть вам друзья хочу да про князя того, что над ними сел, про великого православного, атеиста с животным взрощённого, чудодейственно воззочатого, в чистом поле маисом вскормлённого, кто как Бог мог и дождь на землю призвать, и как солнце своим ликом греет, кто всегда молодой и мудёр как ёж, не душой не челом не стареет. То о нём о Великом о князе всё, о самом Луке Прекрасном Зажопинском.
Хроника сия писана со слов однорукого слепого гармониста Прония в снежны фиграль а семнадцатого года от второго пришествия Спасителя [по материалам Proniyleaks].
------------------------------------------------------------
Сказ сий токмо плод фантазии автора. Любое возможное совподение с реальными событиями и фактами есмь происшествие зело случайное | ***
Во светлице ясной на высоком троне сидит светлый князь Лука Зажопинский. В думных важных делах время коротает.
"На лыжах ли пройтись, так что бы дух заняло, али в грязной хоккей погонять с боярами... А может кликнуть Витьку, что бы покос огрызовал, мужикам деревенским с сенцом пособили бы," - тяжки великодержавные думы в голове князя.
Тут вбегает в покои Прошка-скарбничий и таку речь молвит:
- Князь-надёжа, не вели казнить, вели слово молвить - пустеет казна Зажопинска.
- Мне бы твои проблемы Прошка, - досадливо князь отвечает, - отвлекаешь только по чём зря. Я тут сутреца вооот такенную козявку из ноздри вынул, не козявка - коза цельная! Вот мне идея разом в голову и обвалилась - ежели кажный болярин хотя бы по одной козе из каждой ноздри достанет, то это как же мы молочную отрасль разом подымем!
- Эх и умны же вы! - в восхищении восклицает скарбничий. - А потом это молоко продадим басурманам за валюту?
- Дурак ты Прошка. Осьмой десяток пошёл, а так дурачком всю жизнь и проходишь, скоморошествуя, - с сочувствием поглядывает Лука на слугу. - Молоко - это ж стратегицки продукт! Мы его будем накапливать, пущай басурманы обзавидуются. А когда они слюней вдоволь напускают и решат на нас войной идти, в рейдерскую атаку, что бы нашу молочну отрасль захватить, тут мы им через наших человеков в ихнем басурманстве свои истребители да ракеты с прошлой войны оставшиеся и сбудем с жирным наваром - эт называется в политэкономии продать продукт с высокой прибавочной стоимостью. Кстати, запиши там пока не забыл: распорядиться что бы кажный молокозовод до масленицы собрал хотя бы по одному истребителю.
- Ай да, князь! Ох, и умён, ох, и ловок же! Я вот одного не пойму - разве в редейдерскую атаку ходют с оружием?
- Ясное дело, кто ж в атаку без оружия ходит? Хоть в рейдерскую, хоть в психическую. Это только народец глупый голым задом на ежака перти да по рыночным площадям тумаки получать горазд, а мудрый царь, хучь и басурманских кровей, без истребителя из хаты и по нужде не выйдет - не ровен час нищеброд какой ботинком или яйцом несвежим запустит.
- А хранить где всё наше молоко будем?
- А что вроде как резервуары из-под нефти-то поосвободились?
- Освободились.
- Вот туда-то его и закачаем! Ну, что успокоил я тебя? Ублажил твою заботу мелкую?
- Успокоил, князь солнцеликий, да продлит Аллах твои годы. Только сколько нам до того на нашем золотом запасе продержаться надобно?
- Я думаю эту схему хитромудрую включить в план на следующую пятилетку, а что?
- Ой, не протянем пятилетку, княжа! Казна до конца года опустеет.
- Не опустеет, а ежели опустеет я с тебя шкуру спущу и из неё ассигнаций да ценных бумаг наделаю, - князь оценивающе прищурился. - Сколько на тебе шкуры-то? Сажени с полторы наберётся-то? | Понурился Прошка:
- Где ж я валюту-то возьму иностранскую? Коли мужичьо наше всё сплошь басурманские шмотки носить повадилось, а от нашей качественной продукции заграничное быдло нос воротит?
- Не знаю, не моё дело, где хошь там и возьми. Ты же скарбничий, не знаешь где взять - укради там, где плохо лежит. Всему-то я вас учить должен, недотёп...
- А может объявим народцу, что пора пояса потуже затянуть? Что ежели дальше так пойдёт, то к концу года всё, кирдык настанет?
- Я те дам кирдык! Сейчас по миж зенок как приласкаю, будешь мне знать, как народец в бунт и смуту вводить. Итак им неймётся, всё лучшей доли ищут, тати, а ещё ты тут. Сам-то чего кафтан от Армани напялил? Бояре, расхищаете казну княжью! Правильно говорил Сидорка, что одним гусиным пером можно пять лет писать, а вам кожен месяц новый набор подавай. По смете одних невыливаек на 500 грошей за квартал списано!
- Сидорка за эти пять лет и трёх слов не написал, - пробурчал Прошка. - Завсегда крестик за место росписи ставил, ему этого пера ещё лет на триста хватит, а что до кафтана, то и ваш тулуп чай не Зажопинской "Коммунаркой" шит...
- Заговариваешься Прошка! Али на дыбу захотел, смутьян? Мне этот тулуп заморский царь подарил - Ухо-Чуха, слыхал про такого?
- Слыхал, - нехотя согласился Прошка. - Прости княжа, согрешил словом, да уж больно дело трудное предстоит. Вот ты кажешь укради, а у кого украсть, когда никто даже на вексель уже нам не поверяет? Давеча, просил у иностранского ростовщика самую крупную заморскую купюру посмотреть, буд-то бы токмо ради нумизматицкого интересу, дык он шельмец, её даже подержать не дал, сказал: "Только в моих руках"...
- Ну, будет тебе, - заметно успокоился, поутих князь. - Можешь сказать им, что коли и дальше будут в три горла казённые харчи наяривать, то через пять лет можем и загнуться. Слышишь? Через пять лет, не раньше!
Пошёл Прошка волю княжью глашатаем передать, что бы те людишек неразумных вразумляли, а сам Лука опять делами государственными озаботился. Начал думу государственную думать:
"Эх, не покататься видно в этом году в Ахстрии! От шельмы-то, сказали, что не пустят, но ничего будущим годом мне фальшиву бородёнку должны из Катая привезть из дивного мочала выделанную, тогда и посмотрим кто кого ещё не пустит..." | ***
На заседании думы боярской кипит горячее обсуждение. Вопрос стоит сурьёзный: где взять валюту? Казна почитай пуста. Иноземные басурманы приезжали. В открытую уже почитай смеются, ни Бога, ни самого государя, который как известно выше Бога, не бояться. Всюду нос свой совали, кожный сундук открывали, гоготали не по-нашенски, в скарбнице тыкали пальцами в паутину по углам наросшую. Постановили мол де окромя пауков золотого запаса осталося на 4 биллиона таллеров с копейками, что для рядового боярина деньжата вообщем-то неплохие, а для самого могучего на свете государства - островка благополучия и стабильности, скажем прямо, тьфу, а не гроши.
Дворничий Мишка Мясной первый ущал стращать скарбничего Прошку:
- Что ж ты, шэльма, куда деньги подел-то? Прошлым годом говорил, что без малого десять биллионов есть, а через год ещё в полутора против этого колицтва насобираем, а оказалось наоборот? Воруешь что ли?
- Ежели и беру когда что плохо лежащее, то токмо из того, что мне по сану моему причитается. Ты, Мишка, сам чай не на голый оклад живёшь или напомнить, кто ко мне давеча в скарбницу приходил и сорок сороков соболей на опохмел испрашивал? - принялся борониться Прошка. - Что это за опохмел у тебя такой за сорок сороков соболей-то, а?
- Ну, буде тебе, - смутился Мишка, - Я ж не токмо для себя испрашивал. Почитай всей боярской думой за здравие князя светлейшего кубки поднимали, так что это было можно сказать на государственные нужды истрачено.
- А я ничего супротив и не говорю, токмо и я сам тако ж если и беру когда, что из скарбницы, то токмо на государственные нужды!
- Это-то понятно, - поскрёб в затылке воевода Пулешитов. - Другое не ясно - сколько помню брали из скарбницы, когда нужда была... эта... как её... государсвинная, а гроши всё равно не заканчивались, даже и наоборот прибывали.
- Бывало, что и заканчивались, - нехотя признался скарбничий, - Однако нам князь-надёжа строго-настрого заказал через глашатаев до народишка донести, что держава токмо богатеет не по дням, а по часам. А тут ещё царь басурманский, чудо-юдо двухголовое, севший на исконно наших землях, что к Востоку от Зажопинска, стал цены на сырьё заламывать. Как сказал наш князь светлейший, наклонить его высоцтва уздумал, измышляя варварское непотребство над нашей надеждой и опорой учудить!
- А за хороший скарб мог бы уже и наклониться, - проворчал, всегда отличавшийся некоторым вольнодумством, Володька Макавей, княжий писарь.
- Да ты што ж молвишь-то такое! - зашикали на него все. - За одни мысли такие, Вовка, князь всех нас наклонит и такое с нами непотребство учудит, коее ни один варварский господарь и приснить не сможет!
- Звиняйте, с языка слетело у дурака, бес попутал, - смутился писарь и тут же добавил дабы замять неловкость. - Дык что ж постановим делать-то? С запасами нашими-то? | - А что тут постановишь-то? - удивился Мишка Мясной. - Как жили, так и дальше жить будем. Ну, может разве немного расходы на образование и здравоохранение подурежем - пущай народ свои кровные выкладывает, коль хочит быть умным да ещё и здоровым, а за бесплатно мы их только крестики научим в квитанциях оплатных ставить, да аспирину пропишем от хвори телесной и болезни похмельной. А так решать-то князю, наше дело маленькое. Сейчас вот козла забьём пару раз, для порядку проведения повестки дня, да и разойдёмся потихоньку...
- А я могу эти басурманские расчёты перепроверить и на миллиардик больше насчитать, - тут же подхватил Прошка.
- Это как же ты заместо четырёх с половой биллионов пять с половой насчитаешь? - выразил чисто профессиональный интерес Ондрюшка Харкун, ведавший монетным прессом.
- А что? - хитро прищурился Прошка. - Пауков-то да паутину они чай не оценивали? А сундуки железом кованные, а половицы из морёного дуба? Эт добро мы в любую цену оценим, что бы цифири по чём зря народец да и князя с боярами не пужали.
- Это ты ловко придумал. Теперь осталось придумать как обо всём князю рассказать. Будем жребий тянуть? Хотя по хорошему надо бы тебе Прошка и идти, твоё ведь хозяйство.
- А чего ему сообщать-то? Опять будет ногами топать да слюной брызгать. Ничего нового ему всё одно не придумать... - опять подал вольнодумный глас Володька.
- А я ужо сходил, - перебил его Прошка.
- И что? Что князь сказал? - насторожилась дума.
- Сказать народцу, что бы прекратил князя своего объедать без меры. Мол де мы для простых людей нечего не жалеем, итак лучше всех прочих государств живёте, но и вы меру знайте, а то через пяток годков-то пойдут князь с боярами из-за вас по миру, а вы неразумные наедине со своими бедами останетесь - и без царя, и без панов.
- И что поверили?
- А как же! С чего бы им не поверить? Летовский и Тыкругов так ловко сбрешут, что другой раз и сам верить начинаешь. Другое дело послушаются али нет... Тут уж не угадаешь, распустился народец не в меру. Позабыл как в войну голодал. - проворчал недовольно воевода Жадоба.
- А шут с ним, с народцем-то глупым. Что гадать-то? Будет день - будет и пища. Давайте лучше что ли козла забъём, пока рабочий день не закончился. - веско заметил, выкладывая на стол костяшки домино, Мишка.
На том и порешили, а тот факт, что Прошке в день этот не слыхано попёрло и выиграл он без малого сто тыщ таллеров, скарбничий счёл чрезвычайно благоприятным предзнаменованием. | ***
Цельну неделю проторчал великий князь за дальней столичной околицей, а если сказать точнее в Сочах. Катался на лыжах и санках, осматривал благолепные красоты, вздыхал с грустью. Земли те были исконно Зажопинские, но оккупированы злобным восточным народцем во главе с двухголовым змием-карликом. Собственно ради встречи с ентим змием и попёрся в этакую даль князь-надёжа. Мысленно составил генитальный план: мол подкараулю двухголового на склоне и якобы случайно сутыкнуся с ним лоб ко лбу, когда тот с горы помчит. Вот де скажу: "Ба! Димка! Вовка! Какими судьбами в наших краях?! Сколько лет, сколько зим! Может по медовухе? За встречу, так сказать! Токмо я деньги дома забыл. Может долганёте миллярд али два? До получки. В следующую пятницу отдам, вот вам крест!" Князь мечтательно зажмурился и явственно представил себе новенькие, хрустящие стоталлеровые бумажки. Помял их, потрогал, даже полизал... Словно очнувшись открыл глаза. Во рту пола китайского спортивного кафтана, коею в своих грёзах он и принял за вожделённые гроши.
- Тьфу, ты! Пропасть! Наваждение бесовское! - выругался в сердацах Лука и оглянувшись заметил спешащего со всех ног к нему стрелецкого сотника.
- Едут! Едут! - запыхавшись выдохнул тот.
- Откуда сведения? Достоверный ли источник? - деловито осведомился князь, которого за эту неделю уже не раз гоняли ложными донесениями то на один склон, то на другой.
- В "Сочянских ведомостях" написано. - сотник густо покраснел, чувствуя, что за такую оперативность может с лёгкостью лишиться головы или ещё того хуже сытной и не пыльной работы. - Написано мол де так и так, прыбыли обе головы с визитом осмотреть строящиеся заморских забав ради объекты.
- И что ж? Где они сейчас? На какую гору вертолёт гнать?
- В городе они обретаются. Видать, всё по бесовским аглицким стадиям шляются.
- Дык что ж это?! А на лыжах кататься не собираются что ли?! - аж подскочил от удивления князь.
- Того нам неведомо, - сотник покраснел ещё больше. - Об том в "ведомостях" ничего не писано, да только мниться мне, что лучше двухглавого в городе брать.
- Так-то оно так, - приуныл князь Лука, позабыв от расстройства даже разгневаться. - А ну как на людях начну деньги просить, а он шельмец возьмёт да и откажет? Это ж сраму не оберёшься!
- Дык что ж? Разворачивать оглобли что ли да до хаты?
- Ты это погодь кипишить. Сейчас разберёмся. Может когда до ветру выйдут али ещё когда, а я змия поганого подловлю... | | Ежели будет на то божье и боярское соизволение, то и продолжение воспоследует... | соизволение получено,
да воспоследует продолжение :) | | Опять политика... | Опять политика...
А вы что ж полагаете, что не след обращать внимание на тяжкую невыносимую ношу боярскую, на праведные страдания государя за свой народец неразумный, на неправды и кривды коии сыплются на людей великодержавных со стороны врагов рода человеческого? Не бывать тому! Есть и у бездольных боляр защита, есть и и увеликомученника государя опора!
***
В огромном княжем тереме, да в палатах белокаменных, аккурат в самом зале тронном заседает боярская дума. Дума-то заседает, да самому князю Луке Зажопинскому на месте не сидиться. То на сиденье с ногами заберётся, то к какому боярину подскочит и кулаком в нос тычет, а то уже другого за бородёнку треплет - стало быть полнейший разнос устраивает. А оно то и правильно, на то он и князь, что бы яриться да слюной злости праведной, православной на неразумных брызгать, да и повод есть - басурманские цари из голозадой срамной Ехропы прислали письмо с подробным списком персон не желательных, а в списке том и князь-надёжа, и все бояре ближние, и даже оба княжича.
- Да как они смеют! На виселицу всех, на плаху! Казнить, пытать, четвертовать! - яриться царь. - Да как можно-то! Попираются нечестивцами древние права княжьи! Это что ж князь аки простой холоп должен в своём городе быть безвылазно? Аки безродный драб к терему своему прикован? Не бывать тому! Мы Зажопинские рода древнего, а они кто? Дурачьё да голубятня, тьфу ты, срамота, прости господи. Это они там это дело любят, пущай им меж собой и занимаются, а я не позволю князя и всю княжью семью нагибать!.. Что молчите-то супостаты? Языки попроглатывали что ли?
- Эмм... Мэээ... - решился держать ответ боярин заграничного приказа Мартын.
- Что мэкаешь! Чай не козёл! Твоё упущение, тебе и ответ держать! Отчего допустил до такого?
- Эти ихропийцы-кровопийцы требуют чтобы мы стихоплёта Володьку из острога выпустили, да боярина того раскольного, что при вашей милости раньше заграничным приказом заведовал, да и всех прочьих смутьянов, что народ баламутили да демократию тут, прости господи, разводили...
- Молчааать! - заорал царь, да как подскочит к Мартынке, как съездит тому в лоб скипетром аж искры сыпанули. - То что они требуют я и без тебя ведаю, да только смутьянам место в остроге, в кандалах, а не среди честного народа. Холопы вон из-за ихняй демократии до сих пор на прогнозные показатели ВВП не вышли! Ты лучше скажи, что теперь делать? Как и разбойников наказать и визу в Ахстрию получить? Князь желает здоровье поправить... А княжичи? В чём они-то провинились? Отродясь они ничего не делали, даже пальцем не пошевелили, в чём их-то винят? Пожалели бы горемык, без мамки растут. Галька-распутница чай и не побеспокоитьсяааа об их судьбинушке горькооой, всё у батьки на шееее, а батька-то тоже не желееезный... - увлёкшись князь начал всхлипывать и подвывать.
Бояре немножко поуспокоились и сёй-той уже начали потихоньку дремать. Песня была старая и знакомая. Каждое горькое слово в ней было изучено почитай наизусть. И то правда: окладик у князя с гулькин нос, дворец получен от государства во временное пользование, також и хеликоптир и повозка диковинная самодвижущаяся, своего ни домика, ни погреба, ни подпола, ни чуланчика... А ну как мятежники и правда скинули бы князя? Что бы тогда он делал? Помиру пришлось бы пойти или ещё хуже, не приведи господь, работать аки простой мещанин, молодость вспомнить... Да какую там к чёрту молодость-то!? Окромя руководящей работы отродясь никаких других премудростей не знал! И в молодости и в старости... А княжичи? Если ж им перестать придворый пенсион выдавать, то они ж враз с голоду передохнут аки мухи. Оно и правильно, негоже особам княжеских кровей белы ручки работой марать, да разве ж объяснишь это варварам да басурманам заморским, разве ж растолкуешь то своему мужичью безродному? | Всё так, да ведь у каждого боярина та же беда. Нет, ну было, конечно, у каждого отложено на чёрный день всё в той же проклятущей Ехропе, в заморских швейхцарских банках. И у бояр, и у дьяков, и у князя с княжичами... Кто ж о тебе позаботиться, коли ты сам о себе не побеспокоишься заранее? Народ? Да он только жрать горазд, а до работы зело ленив... Иное крутилось в буйных боярских головах, иное видать и князя беспокоило... А ну как енти басурманы зааристуют все счета боярские да княжеские? Тогда не только в ихные Ехропы не поездишь, но и на вполне доступные каждому трудолюбивому боярину Багамы не слетаешь.
- У супостаты! Фашистские гадины! По самому дорогому бьют - по дитинушкам-сиротинушкам. Знают, что у князя за сироток сердце кровью обольётся! - выговорился наконец князь и неожиданно спокойно и деловито осведомился. - Какие ответные санкции предусмотрим? Каков план возмездия справедливого, бояре?
- Война! - гаркнул как на духу не слишком-то сообразительный воевода Жадоба.
- Погодь ты! Какая война, - недовольно поморщился князь.
- Почти все наши сеялки оснащены стратегическими картофелемётами класса земля-воздух, броня наша крепка и танки наши быстры... - начал было любимую песню Жадоба.
- Знаю, знаю, но начни мы сейчас войну, тотчас же опять повылезают из своих нор все наши смутьяны, опять будут народ против князя да бояр подначивать. Тут нужно действовать тонко, дипломатицки. Эй, Мартынка, что скажешь!
Боярин Мартын встал, откашлялся, огладил куцую бородёнку, заговорил:
- Давеча направили польской раде ноту протеста, в коеей пообещали применить ответные санкции. Какие конкретно не указывали. Пущай сами думают, оно как известно у страха глаза велики - сами себя они пуще нашего смогут напугать. Да тут ещё немчура повадилась детей холопских из Зажопинска брать к себе, якобы для оздоровления. Можно было бы немчуру припугнуть, что мол де мы эту практику прекратим ежели репресии в отношении высшего боярства немедля не прекратяться. Ещё, ежели сильно прижмёт, можно признать независимость двух удельных княжеств, что за восточным кордоном. Об том нас змий двухглавый давно просит.
Многие бояре смотрели на Мартына с завистью. Тому въезд в Ехропу запрещён не был и ещё давеча он безуспешно подкарауливал в Бельгии ради делового разговора одну известную особу, беззаботно сидя под её парадным и поплёвывая семечки прямо на вражью брюссельскую мостовую.
- Енто всё, конечно, меры достойные, но всё больше на мелкие пакости походит, а как сделать, что бы их по настоящему проняло?
- Запретить им всем въезд в княжество Зажопинское, - рубанул рукой словно топором второй воевода, внутренним порядком заведующий, начальник над всеми ярыжками земскими, Пулешитов. - Хошь на зубров охотиться? Хошь на Силичской горе кататься? Хошь в самих Дудудках отдыхать? А фих тебе! Нам здесь вашей буржуазной революции не надо! Своих зубров растите, а наших мы и сами побьём!
- Дурак ты, воевода. Как есть дурак, - вздохнул князь. - Не могём мы им въезд запретить. Они ж нам свою валюту иностранскую везут. | - У нас свои рубли есть! - хорохорился воевода. - Мульоны рублёв!
- Ага, а нефть у змея-горыныча ты тоже за рубли покупать собрался? А знаешь то, что не хочет шельмец двухголовый продавать ценное сырьё за рубли наши? Думайте ещё! Мало я вас за бороды трепал?!
Насупилось боярство, из-под тишка переглядываются. Опять у царя резкая смена настрения. Говорили меж собой в таких случаях мол де ПМС у князя, да не один за такие вот разговорчики был в дальний удел сослан, а то и вовсе пропал со свету, словно и не было человека. Эх, не сносить головы тому, кто сейчас заговорит!
Однако заговорил, заговорил боярин Пашка Лапушка, который, как оказалось после, просто задремал в самом начале заседания и был разбужен неожиданно наставшей тишиной. Вот тогда-то он поднялся и выдал видать лелеянную уж несколько лет вподряд мысль:
- Надобно, князь-надёжа, запретить всех скоморохов, что прославлениею твоей светлости да госудрства нашего могучего должного времени не уделяют. Другой раз идёшь по улице, а из окошка хибары холопской слова срамны на не нашем языке так и сыплют! Я же так сужу, коль на не нашем языке, на басурманском, значит обязательно срамные. А другие есть такие, что вообще, стыдно сказать, на мужичьем языке петь повадились. И хуже того у некоторых намёки на государство наше, а то и на вашу светлость нехорошие. Всех их с рыночных площадей да ярморок гнать поганой метлой! А заодно и к холопам, которые повадились слушать али петь такие песнопения бесовские дополнительные меры применить.
Уж до чего тихо сидела дума, да ещё тише стало. Только там-сям шорох бывает лёгкий пробежит - креститься иной из-под тишка, кабы нелёгкая-то пронесла. Однако ж, бог миловал. Хоть и казалась мысля Лапушки многим глупой да бестолковой, но князю она видать приглянулась. Заулыбался в усы Лука Лукич, выдохнули заулыбались и бояре.
- От шельмец! Может же когда надо! - заговорил князь. - Почаще вас на дыбу поднимать бы, что б мозги в кожаных креслах-то не закисали... Да шучу, шучу, что спужались-то? Князь-то не варвар, боярского рода людишек не обидет. А на счёт списка запрещённых скоморохов это ты гарно придумал. Запишите туда ещё беснописцев самых вредных, да сказочников.
- Список-то как будем составлять? Всех подряд вписывать али по признаку какому выбирать? - деловито осведомился писарь Володька Макавей.
- Всех кто на ум придёт пиши, и ихропейцев, ихропейцев-то не забудь. Пущай знают как княжичам въезд запрещать! Ты только ента не пиши... - князь слегка замялся вспоминая сложное иностранское название, - ансамбель Вихру. Очень девчёнки ладные. Я с ними прошлой зимой так гопака отплясывал, что аж пол в большом зале потрескался. Очень, между прочим, я с ними гигиенично смотрелся. У меня и фотокарточка осталась. Хотите покажу?..
На том и завершилось историческое заседание думы по введению ответных санкций злобным иноземцам, а ещё через пару дней полетели во все города и веси гонцы со списком всех подлежащих изгнанию с ярморочных площадей скоморохов. | Март.
Не счастлив будет тот, кто в марти на свет народился (с) Н.М.
***
Призвал как-то, когда солнце уже на весну повернуло и масленница вскорости ущаться должна была, князь великий Лука Зажопинский своего раба верного Мишку Мяснова. Посудачить о том, о сём, да расповесть про то как государь светлейший басурманских говорунов отшил.
- Слыхал, Мишка. Я нтервью дал, одной бабе иностранской на вопросы её каверзные отвечал?
- Слыхал. И как это они осмелились свою ведьму к вам подослать, князь-надёжа?
- Эт-то он так, - вздохнул князь. - Неловко князю перед бабой, которая только на то и годная что бы дома борщ хозяину варить, ответ держати - не по чину честь. Да только басурманы гадские всё яряться, сакциями грозять. А так я в ентом нтервью разом их всех на место поставил. Она мне: "Чего у вас всё так-то да так-то?" А я ей: "А у вас ещё хуже!" Она мне: "Всё вы не правильно делаете и людишек мелких обижаете!" А я ей: "Не тебе судить, пигалица! А людишки то мои, они за благо почитают порку от руки государевой!" Она мне: "Вы права человеческие ущемляете!" А я ей: "А вы обязанности!" И так брови грозно-грозно сдвину к переносице, да как зыркну на неё, что аж речь отнялась у дерзновенной!
- Это вы мастак говорить! Я вот думаю, может ваше нтервью пущай Летовский да Тыкругов на всех площадях перескажут? Пусть народ порадуется, что есть у него защита и опора, что не один на один он с подлыми басурманскими бабами остался!
- Это ты правильно придумал. Это я и сам предложить хотел, да только из природной своей скромности не говорил. Пущай все послухают как я её чехвостил при всём ихнем басурманстве! Токмо я там три часа наговорил. Надо будет выбрать такого что поумнее, а то ж опять покою не дадут. Прошлый раз гусляра Баюна назвал богомазом, так по сей день поминают. Ровно гусляр и богомаз это не один хрен!
- Да, батюшка-князь! С мелкими людишками осторожно надо. Они сейчас шибко умные пошли. Слыхали? Боярина Рубинища высмеяли. Написал он шибко гарные вирши про отхожее место. И так же красочно описал, что читаешь и словно сам там побывал, словно живой дух учуял. А они что же? Говорят мол де не гоже знатному боярину вирши про отхожее место писать. Мол де какая тема, такие и вирши... Тьфу на них! Пороть надо, пороть нещадно!
- Так ведь и порем же! Вот сечас начинаем суды над теми смутьянами, что давеча народ баламутили. По 5-8 лет в остроге посидят, может поумнеют.
- Суды... Не нравиться мне всё это. От диавола. Лучше бы по старинке - в лес свезти, дать лопаты в руки и пущай себе могилы роют. В могиле-то быстрее поумнеют, могила-то она и горбатого исправит.
- Так-то оно так. Да нельзя нам сейчас по старинке: басурманы того и гляди перестанут вдолг поверять, да и бабкам лишний повод судачить на лавочке, а так всё честь по чести. Суды у нас справделивые, скорые - сплошное благолепие. Адвохатам никто говорить не мешает, пущай языки чешут. Им за то деньги плотют. А то что им де с преступниками не дают встретиться то они и к лучшему, а то ведь енти смутьяны и адвохату начнут доказывать, что де не виноваты они. | - Известное дело, - протянул Мишка. - А я, светлый князь, это дело так разумею: судебный ритуал дело благостное и богоугодное, с этим никто не спорит, да только в деле ентом всяк сверчок должон знать свой шесток. Адвохаты пущай языками молотют по чём зря, судьи пущай судят, как умеют, а карать да миловать - это только лишь один государь могет! Зачем же этим адвохатам лишнее говорить, ежели от их говорения установленный порядок не измениться?
- Ладно мыслишь, правильно. Все бы так думали, глядишь и головы сечь не приходилось бы.
- А как ваша поездка за высокие горы, за тёмные леса, да за дальние дали, к неспокойному синему морю, в дальную станицу нашу? - ободрённый похвалой осмелился на вопрос Мишка.
Посмурнел светлый князь, насупился, однако во внезапном порыве откровения на вопрос ответил:
- Фига с маслом вышла, а не поездка!
- Масло-то хорошее хучь? Рапсовое али машинное? А цену-то на нефть сбили супостаты? - истинный смысл фразы не сразу дошёл до дворничего.
- Хрен! - возопил князь и тут же подумав добавил. - Даж без масла. Когда я сообразил, что змий проклятый и думать не думает на лыжах идти в те горы заповедные, где я со стрельцами-молодцами катался, решил сам в город идти. Думал пройду на какой-нибудь приём, бал или ентот... как его?.. Равт свецкий! И уж там змия подкараулю, когда тот по нужде из-за стола встанет. Оделся нищебродом, что бы так сказать инкогнитам быть, дык мордовороты его, бесовы гайдамаки, не пустили. Говорят де фейхс-контрольт. Я тогда уже без всякого якого, нищенское рыззе тут же за углом скинул и уже во всей своей державной красе на тарантасе подкатываю... Опять не пущают! Говорят нет в списке приглашённых! Это ж надо какая наглость! Плюнул я тогда на них, развернулся и поехал восвояси... Ничего! Ещё сами на коленках приползут. Буд-то бы енто мне их деньги нужны не в моготу. Я ж их токмо по доброте беру, от того что знаю твёрдо - самим им свои нефтеталлеры некуда девать в таких колицтвах. Змей двухголовый хиловат из себя, самому, да без моей помочи, ему таких сумм не в жизть не пропить... А вот когда явится он значит свои деньги мне всучивать, я повелю, что бы он от самых городских ворот на пузе да задом наперёд пред мои светлы очи полз. Я даже по такому поводу повелю улицы не мести две недели, пущай пыль поглотает. Приползёт он значит в мой дворец, глядь! А рядом со мной восседает посол от короля арапского из Ахрики, Мурмура Худова, а может и сам король. У того со своим народцем соо-овсем плохо. Уже телеграфировал, спрашивал приму ли я его, ежели понадобиться, на постоянное место жительства. А я что? Я ж от природы добр и отзывчив необычайно, отчего ж не принять? Нас самодержцев мало осталось, нам друг друга беречь надо. Тем паче он же чай со всеми пожитками, со всем золотым запасом прикатит... Вот тогда-то я и смогу послать змия на все четыре стороны, пущай тогда обзавидуется. Надо будет не забыть пред церемонией, словно невзначай взять на колени сундучок раскрытый с ахриканским золотом да каменьями самоцветными...
Князь пустился в долгие пространные мечтания: про валютные резервы, про свою заботу о народе, про нагибание врагов государевых (в этом деле он проявлял отменное знание предмета). Мишка Мяснов немножко покрутился, поёрзал, тяжело вздохнул и, незакрывая глаз, задремал. Не в первой! Даст бог и не в последний раз такая беседа... | Апхрель
Весь Апхрель никому не верь(с) Н.М.
***
Во бетонном дворце, на высоком троне сидит Великий князь Лука Зажопинский. Смурной сидит, в горькие думы погружён по саму маковку. Да и есть из чего пригорюниться! Треклятые ихропийцы всё грозят санкциями экономицкими, по самому больному хотят вдарить - по заводику карасиновому, в наследство от прежних царей доставшимся ещё из тех времён, когда границы Зажопинские от моря до моря были. Производил заводик ежедневно тыщи галонов карасины, кояя и служила основой заграничной торговли Зажопинского государства.
"Надо б поднапрячь людишек, пущай супротив обычного в два раза больше карасины гонют, пока её ещё у нас покупают. И постращать бы, что бы не упирались слишком, а то взяли за моду князю перечить. Давеча приходил один, мол де технолох, говорит де нельзя больше выпускать, технология не позволяет. А какая к чёрту технология, ежели князь приказывает? Будь ты хоть сто тыщ раз технология, а изволь ужаться и поднапрячься!.. Пришлось того технолоха вместо четвертования восмеровать, что бы знал наперёд, что нет в мире ничего невозможного, когда сам князь того желает!" - князь невольно улыбнулся своим светлым благостным мыслям.
Входит в палаты светлые думный боярин Ондрюшка Харкун, прозванный так за дурную привычку харкать прям на пол там где стоит, за что неоднократно уж был сечен княжескими гайдамахами. Входит, в пояс князю кланяется:
- Ой, ты гой еси светлый княжа! Беда в государстве!
- Неужто таки ввели, супостаты, санкции?! - аж подскочил на своём троне князь.
- Нет, от этого пока Бог миловал, - перекрестился боярин. - Да только другая напасть у нас, иноземские ростовщики совсем заели, требуют какую-то, прости господи, дивальхацию.
- Ну, требуют и требуют. Что ж тут такого-то? - недовольно пробурчал князь. - Только мою светлость по чём зря пугаешь. Они от нас и бесовскую свою дерьмакратию требуют, нам-то что?
- Оно-то и правда вроде как ничего, да теперь и восточного варварского государства монетчики начали нас к двальх... девальх... - запнулся боярин. - Тьху ты! К бесовской этой затее склоняют. Поговаривают, что кредиту очередного могут зажать! Я уж к Прошке ходил, говорил проводи енту девальхацию, а он упёрся рогом козёл старый!.. Да что там говорить, я бы и сам её провёл, кабы мне только кто растолковал, что это за зверь такой иноземский и как "проводить" его надобно...
- Молчать! - взревел князь так неожиданно, что Ондрюшка аж присел в ужасе благоговейном. - Я те дам, девальхацию проводить! Не знаешь, что сие есть такое и знать не надобно, ибо затея это бесовская! Сим только из-под тишка заниматься можно, что бы народец наш лихой ничего дурного не учуял. На сей счёт у меня особое распоряжение для Прошки было и не твоего ума то дело есьм!
Зажмурил глаза Ондрюшка, и харкнуть боиться, чует как есть сейчас князь державой зарядит во высокий боярский лоб, ан всё одно заикаясь молвит:
- Я... я... я...
- Ну, что у тебя ещё, - пробурчал князь немного остывая.
- Я в-вот ещё хотел с-с-с-п-просить. М-м-м-можно ль ещё ас-с-сигнаций нап-п-печатать.
- Да ты опять за своё! - осерчал снова князь, но уж без прежнего пылу, а токмо больше порядку ради.
- Т-т-т-так д-д-де... | - Знаю, что денег нет. - перебил совсем уж сникшего боярина князь. - Но тут нужен подход тонкий. Вот к примеру есть у нас в государстве бесполезные блажные людишки, прожектантами зовутся. С покон веков эти прожектанты за миску ботвиньи да за краюху хлеба работали, а давеча смотрю смету по катку для великодержавных целей строящемся, а там енти прожектанты такие деньжищи гребут, что им не токмо на краюху хлеба хватит, но и на пару новых валенков кожному. Я давай, конечно, стращать всех да морды бить. Они мне говорят де сборники есть какими-то умными комиссиями составленные! Я за енти сборники, открываю, глядь! Цифирь каких-то хитрых тьма тьмущая, однако ж я ошибку сразу ж углядел, что де плату за все проежекты ихние на коахвициент нуль-семь помножить надобно.
Князь страшно довольный собой заулыбался.
Легче чуть стало и боярину. Схаркнув незаметно на красную ковровую дорожку, да потиху растерев плевок носком лаптя, он наконец-то почти не заикаясь выдавил:
- М-маловато этого князь б-будет. Д-давайте может ещё стрельцам жалованье п-порежем, али д-дьякам.
- Но-но! Не дам в обиду служивых людей, они ж, как взбунтуются, тут всё разнесут. Я лучше секретное письмо во все уездные казначейства разошлю, чтобы прожектантам ентим, этим татям да нехристям, за их бумажки до охтибря вообще ни копейки не платили - пущай пока лето на дворе ягодами да грибами пробавляются, бездельники. У меня с этим сбродом счёты личные!
Поняв, что большего от князя сегодня уж не добиться, боярин с глубоким земным поклоном удалился, оставив князя на едине с его думами великодержавными.
А думы были тяжкие... Давеча приезжали служивые люди от чуда-юда двухголового змия. Лазили по повозочному двору, что двухглавому под новый кредит обещан был. Сказали, что на дворе окромя работников обнаружилось шесть тыщ дармоедов на жалованье и что мол оттого в прозводстве неэффективность получается. Знал о том нкязь, да ведь давно известно, что лучше холопа при деле держать, пущай он там за миску похлёбки пустой хучь бражничает день деньской абы не ущал книжонки вредоносные почитывать ды вольтерьянствы непотребные разводить.
"А что ж теперь? Выгонит шесть тыщ бражников да бездельников на улицу, а они как в прошлом годе попруться все как есть на ярморочную площадь правды искать!" - князь аж вздрогнул от ужаса припомнив морозную ту ночь, когда дрожал в погребе на тайном становище за Зажопинском, укрывшись старой ветошью да куском рогожки, а на дворе разводил пары хеликоптер.
Бог миловал, что глупостью одарил немеренной врагов государевых: ни топоров, ни вил с собой людишки не приволокли, петуха красного не подпустили. Тогда стрельцы их мушкетными прикладами по улицам просто и погнали, а на утро князь уж в столицу возвернулся и как есть всем полнейший разнос устроил. Оно-то и правильно - что ж ты за пан-атаман, что прикладом по башке получив сразу на снег валишься? Всех под замок смутьянов, атаманов в батога... Потом правда пришлось начать отпускать да смягчать наказания, кабы ихропийцы да прочая нечисть денег не перестала на вексель поверять, да и с карасиной опять же неудобственно вышло. | "А ну как и правда перестанут покупать? - опять задумался князь. - Не самому же енту карасину пить! Вот Михася выпустил, перевербовал вроде как, а всё не возьму в толк есть от его деятельности какая польза государству, али больше вред? Сбежал к ихропийцам, вроде всё по плану - свои холопы мнуться, глаза долу опускают: атаман-то - трус, посмешище! Нарасказывал там ахинеи разной про дыбу и других, в общем-то нелепых больше, чем страшных вещей - у нас уж все бражники и другой элехтарат главный с него со смеху животики понадрывали, а ихропейцы токмо больше разьярились чего-то. Невдомёк им вишь ли, супостатам, что дыба - неотъемлемая часть Зажопинской культурно-региозной традиции, а значит все речи Михасевы как и задумывалось пустозвонство и бессмыслица, нытьё одним словом... Тьфу, ты пропасть, опять мысли невесёлые одолели! Но ничего, прорвёмся, не в первой из таких передряг выкручиваться: где-то кого-то сабелькой в лоб, где-то кому-то подмажем али в ноженьки поклонимся, а то бывает и хитростью цыганской взять можно... Так потихоньку и выкрутимся."
Вспомнилось поместье построенное втихую на землях заморского вождя Ухо-Чуха. Терем был не бог весть какой - в семь этажей всего, однако ж свой, собственным потом и кровью выстраданный! К терему и дисней-лендик маленький пристроил, для младшенького своего.
"Так что ежели бежать придётся, худо бедно с икорки на буженинку как-нибудь перебьёмся," - подумал князь и незаметно сам для себя задремал, сморенный неустанными заботами державными. | ***
Взрыв порохового бочонка прозвучал нежданно-негаданно, аки гром среди чистого неба над островком покоя и стабильности посредь буйного Ихропейского моря. Оперативное совещание князь умудрился собрал в самые наикратчайшие сроки, что супротив прошедших подобных случаев было делом небывалым, и говорило, естественно, токмо лишь о недюжинных государственных способностях государя, а никак не о том, что время и место взрыва было известно ему заранее.
Князь был благочинно-строг, брови грозно сведены к переносице, а обличающий перст угрожающе воздет к небу:
- Взрыв сий есть акт террористический, а не как тут успели объявить некоторые чересчур рьяные бояре бытовым взрывом испорченной пертарды... Да, знаю, что ранее мы завсегда придерживались этой теории и благополучно замяли цельных три взрыва вподряд, но теперь всё по другому.
- Оно-то да, взрыв он вроде как и к месту вышел, хоть и грешу словом да не погрешу мыслью..., - встрял не в меру сообразительный и неведомо зачем на секретное совещание приглашённый княжеский знахарь Васька Холод. - Народец-то глупый опосля такого хучь от проблем с валютами иностранскими и инхляцией безмерной отвлечётся. Да не попасть бы здесь в просак. А ну, как раздуем сейчас всё дело, а супостатов-то ентих и не споимаем? Вона в прошлый раз Наумка неподумав ляпнул, что спать не будет пока злыдней тех подрывных не половит, дык народец по сию пору над ним насмехается, буд-то бы енто он от недосыпу собрался с должности государственной уйти.
При упоминании опального воеводы ещё боле нахмурился князь:
- Во-первых, не твоего енто ума дело, и надо бы тебя за речь таку дерзкую языка лишить. Ну, да ладно, я сегодня в честь события печальственного в нраве благостном и сочувствующем. А, во-вторых, дело как есть выгорит, поскольку достоверно знаю, что не далее как через пару дней террористов ентих мы всех до одного выловим. Об чём я, кстати, собираюсь и перед народцем побожиться.
- Да, как же вы их уловите? - подивился ещё кто-то из бояр то ли шибко смелый, то ли не в меру глупый.
Однако и второй раз стерпел князь, не разъярился как по чину положено, не отправил дурака пустозвонного на плаху, а лишь обругав матерно молвил чинно:
- Об том мне доподлинно ведомо ибо князь я и защитник земли своей. Никто и ничто в пределах её не укроется от взора моего соколиного. К тому же кто за ентими взрывами стоять должон известно давно и всем. Настоящий патриот взрывов таких ещё с зимы ожидать должон был, когда худые людишки ущали на нашей монаршей земле свою дерьмакратию зловредную разводить.
Князь бросил выжидающий взгляд на воеводу Пулешитого и старшего палача земского приказа Вадика, что по прозвищу Кролик. | Переглянулись оба, замялись немного, да ничего не поделаешь, встали ответ держать.
- Кхм... По всему выходит, что виноваты во всём зимние смутьяны, стихоплёт Володька и прочии... - неуверенно начал воевода. - Да вот где загвоздочка-то - как они могли взрыв-то ентот взорвать, когда их уже пол года в острогах держим под строгим надзором, ни с кем встречаться не дозволяем, записки, что злодеи на волю кропают перечитываем тщательно, по слогам, ибо по другому не обучены?
- Как они сие учудили придумай сам. Может они это дело задумали ещё пол года назад, когда власть законную Богом данную свергать удумали, а может лазейку в остроге отыскали и по ночам на волю вылазют, что бы злодеяния творить да кровь младенческую алкать. Может быть они вообще специально бунтовали, что бы их в астрог упекли, что б значицца алибу себе обеспечить... Не знаешь, как половчее сбрехать, попытай у глашатых что ли, да только что бы улики мне к раскрытию дела как есть на стол положил - я их в обстоновке строжайшей секретности в газете опубликую. А тебе, - повернулся князь к Кролику, - Я через пару дней подозреваемых предоставлю. Ты уж не плошай, гляди что бы во всём как есть сознались. А мне сейчас ещё с княжичем младшеньким на место преступления идтить - нужно в скорбный час показать себя перед народом, как я радею за безопасность и стабильность значицца...
- Как же можно, княжа! - побледнел Гришка Мясной. - Своею головушкой буйной рисковать. А ну как ещё один взрыв будет? Пущай лучше княжич один идёт! Он маленький, народ посмотрит, что коль такая козявка злодеев не боится, то и здоровым мужикам негоже. Лука Лукич, не остави сиротами...
- Цыц! - прикрикнул Лука Прекрасный. - Не будет повторного взрыва. Я же сказал, что у меня всё под контролем. А сейчас все вон, бездельники! Князю ещё речь перед народом голоштанным произносить. | | Нифига себе мощно написано! |
1|2|3|4|5|6|7К списку тем
|
