Форумы-->Творчество-->
| Автор | Любовь. |
|---|
Его самолет - в три часа дня. Ее - улетает двумя часами позже... Невыразимо прекрасный остров, где-то в тихом океане, стал для них чем-то общим, стал всем тем, чего им так не хватало в повседневной жизни. Они оба приехали сюда, чтобы забыть о хлопотах, о работе. Они забыли...
"Вот и все. Три недели, как один день. Не увидеть ее больше - это же непостижимо, не умещается в сознании, как раздумья о размерах Вселенной. И все же, все же... Как ей сказать - и стоит ли вообще говорить? Я сказал бы, останься все курортным романом, но курортный роман перерос в нечто большее, мы оба давно это поняли. И каково ей будет узнать, моему искусствоведу с глазами, в которых читается любое движение души, что никакой я не инженер из Пловдива, что я - сотрудник управления "Гамма"? Вот именно, ООН, Международная служба безопасности. И не далее чем завтра мы приступаем к работе там, в Южной Америке, и ясно, что дело предстоит жаркое: опергруппы отдела "К" не беспокоят по пустякам. Да, разоружение уже началось, но времена предстоят трудные, и вернутся не все - нужно трезво оценивать обстановку. Что же, рассказать все и оставить ее день и ночь думать о казенном конверте, который она может получить, - синий такой, с черной надпечаткой? Взвалить это на нее - девушку из другого, по существу, мира? Начало двадцать первого века, на планете почти не стреляют, люди начали забывать, что такое война, пусть уж в случае чего на одну вдову военного будет меньше...
Возможно, на чей-то взгляд я поступаю подло. Может быть. Но виноват в том, что все так случилось, еще и век, сохранившиеся пока очаги боли и суровых сложностей. Для большинства землян война закончилась навсегда, для нас она продолжается - и порой калечит нас не пулей и не осколком. Калечит прямо в сердце.
Мы договорились, что тут же напишем друг другу по возвращении домой. Не напишу. Вообще ни строчки. Пусть считает ловцом курортных приключений. Пусть. Лучше уж так - в первую очередь для нее лучше. Решено, молчу. Это пытка - сохранять беззаботность при расставании, но она ничего не заподозрит, - как-никак мы прекрасно умеем владеть собой. Самая лучшая, нежная моя, прости. Постарайся забыть обо мне в своей Тулузе, (- почему я до сих пор не был в Тулузе?) Там наверняка найдутся, родная, хорошие парни... А я молчу. Тяжело осозновать, что больше никогда тебя не увижу... Даже верится с трудом. Трудное решение, но обратного пути нет... Прости"
"Давно я мечтала сюда попасть, удалось наконец, и надо же было этому случиться именно здесь - всё началось как стандартное курортное приключение, а кончилось совсем серьезно. И очень печально, что я должна улететь, ребята уже в Африке, и, судя по тому, что операция взята на контроль Совета Безопасности ООН, карусель ожидается нешуточная. Не надо бы о таком думать, но с заданий, подобных нашему, частенько не возвращаются. Будь они прокляты, эти недобитки, рано или поздно мы уничтожим последних, но я думаю сейчас не о противнике, а о человеке, которого полюбила. Ну как я ему скажу? Милый, доверчивый парень - знает ли он вообще что-нибудь о том, что происходит в тишине на теневой стороне улицы? Об управлении "Дельта"? Слышал, несомненно, как многие, что существуют еще экстремисты, террористы, остатки агентурной сети упраздненных разведок, но для него это - где-то далеко, прямо-таки в другом измерении, об этом он и не думает, проектируя в своем Пловдиве мосты, - взорванные мосты он, конечно, видел только в кино...
Совесть мучит чуточку, искусствовед - ничего лучшего не придумала. Служительница благолепной музейной тишины, узкие ладони, тонкие пальцы с маникюром... Как обидно, господи!
Ничего я ему не скажу. Пусть считает легкомысленной ветреной девчонкой. Что ж, лишь бы не жил в постоянной тревоге за меня, не мучился оттого, что он, мужчина, не в состоянии защитить любимую женщину. Наименее жестокий выход. Прости, любимый, возможно, ты бы и не осудил, ты еще встретишь в своем Пловдиве (к | Наименее жестокий выход. Прости, любимый, возможно, ты бы и не осудил, ты еще встретишь в своем Пловдиве (как хотелось бы там побывать!) хорошую девушку, которая не умеет с двух рук стрелять в темноте на шорох...
Нужно только ничем не выдать то, что на душе, он ведь понятия не имеет, что мы расстаемся, возможно, навсегда, и не предполагает, кто я на самом деле. Самое тяжелое - лицедейство при прощании. Как я буду смотреть в его глаза? В его нежные, глубокие глаза. И угораздило же меня...".
Погода прекрасная. Лайнер взлетает точно по расписанию. В кресле номер двести одиннадцать - мужчина с закостеневшим лицом. Аэропорт. Диктор стереовидения рассказывает о ходе разоружения так гордо, как будто это он все устроил. В уголке, у выходящей на летное поле стеклянной стены, рыдает девушка - но только она одна знает, что плачет, окружающие не знают, не видят. Она поднимает глаза на лайнер... Он улетает... Улетает, и больше никогда не вернётся... |
К списку тем
|
