Форумы-->Творчество-->
1|2
| Автор | Сказки со второго этажа |
|---|
Сел писать рассказ для конкурса Дейли «Имперские каникулы» и трохи завтыкал. Собственно, вот что получилось.
Сказки со второго этажа.
В кабинете директора резко пахло кожей. Новый диван, который буквально вчера наши завхоз и электрик, кряхтя, протаскивали между узких створок двери директорского кабинета, солидно поскрипывал подо мной. Я старался сидеть неподвижно, положив руки на колени и потупив взгляд в пол, на котором во всю ширину кабинета расположился ворсистый желтоватый ковер, но это помогало мало. Диван то и дело скрипел, хрустя новенькой кожей, заставляя меня ерзать и тем самым издавать все новые звуки. Чувствовал я себя крайне неуютно. В директорском кабинете было совсем не так, как в моем родном классе. Как-то все официально, серьезно. А теперь еще этот диван.
В прошлый раз, это был единственный раз, когда меня приводили к директору, мне тут очень не понравилось. Дело было в шестом классе, два года назад, отчитывали меня тогда за то, что я дергал Агнешку, девочку, которая сидела за партой впереди меня, за косички. Я тогда себе пообещал, что никогда здесь не окажусь вновь. В тот раз я также сидел, склонив голову, потел и молчал. Ну не мог ведь я сказать, что дергал я ее за косички потому, что она мне нравится. Сейчас было еще хуже, потому что я ровным счетом не понимал, отчего тут оказался.
Пани Гдженська, учительница по литературе, сидела на стуле напротив директора и потрясала в воздухе моей тетрадью с недавно написанным сочинением.
- Вы только посмотрите, что он написал! – высоким скрипучим голосом произнесла она и грозно посмотрела на меня, поправив очки в роговой оправе. Нет, я не видел ее взгляда, я сосредоточился на ворсинках ковра, вовсю прислушиваясь к секундной стрелке часов, сделанных в виде пирамидки, стоявших на подоконнике возле местами пожелтевшего кактуса в синем пластмассовом горшке. Но я буквально чувствовал ее обвиняющий строгий взгляд и невольно ссутулился, сам не понимая, отчего я так оробел, стоило мне вдохнуть запах новой директорской мебели.
- Я, конечно, понимаю, Сташек – мальчик с воображением, но это… это, пан директор, выходит за все рамки. Дети писали о том, как они провели лето. Как ездили отдыхать на море, как помогали отцу чинить машину. А вот вы посмотрите на это! – она в очередной раз потрясла моей тетрадью и наклонилась вперед, словно действительно предлагала директору, высокому худому мужчине с грустными глазами и поседевшими висками взглянуть на шедевр литературы моего изготовления, подобных которому каждый год первого сентября по всему миру появляется великое множество.
- Ну что вы, пани Гдженська! Насколько я знаю, Сташек довольно хорошо учится, прилежно. Озорной немного, но так в его возрасте это нормально. Чего он мог такого страшного написать в своем сочинении?
По виду пана директора было видно, что он хочет как можно быстрее закончить этот разговор. Начало учебного года, у него и так целая куча всяких вопросов, требующих срочного решения, и разбирательства по поводу сочинения восьмиклассника ему совершенно не нужны.
Но учительница не унималась, наоборот, она еще больше завелась, услышав миролюбивый тон директора.
- Да, пан директор, все верно, Сташек учится хорошо, но вы только послушайте, - она раскрыла тетрадь, пробежала глазами по листку, перевернула его и воскликнула: - Вот, например. Он пишет, как они с дядей выручали из беды феникса, помогали ему возродиться. Добывали колдовской огонь в Темных Скалах, чтобы феникс переродился. Или.. Или вот, - пани Гдженська перевернула страницу. – Они, опять же, с дядей на пегасе летали усмирять химер на Сказочный Остров. Это так он лето проводил! Вы меня извините, пан директор, но, похоже, мальчик попал в дурную компанию. Ему определенно нужна помощь школьного психолога и, - она подалась вперед и почти шепотом произнесла, - как бы не приключилось беды похуже! | Сказав это, она многозначительно замолчала. Директор тем временем оживился, оторвался от экрана компьютера, в который он постоянно заглядывал краем глаза, перестал перебирать бумаги на столе и теперь пристально разглядывал меня.
- Пани Гдженська, вы, пожалуй, идите на урок, а я потолкую с нашим учеником. Идите, идите, - он привстал и, приобняв за плечи учительницу, проводил ее до двери. – Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь.
- Как бы не было чего похуже! – вновь прошептала пани Гдженська, выходя из кабинета, а директор согласно кивал, закрывая дверь.
Директор, вернувшись на свое место, опустился в кресло.
- Так значит, ты бывал в Мрачных Скалах? – немного помолчав, с улыбкой спросил он. Я счел за лучшее промолчать. Отвечать мне было боязно. Я не до конца понимал, почему вдруг поднялась такая шумиха вокруг моего сочинения, и на что намекала моя учительница, но решил, что если виной всему мои рассказы о том, как я провел лето, будет лучше держать рот на замке и лишнего не болтать.
Директор усмехнулся. – Знаешь что? Давай, ты прочитаешь мне свое сочинение, а затем мы вместе с тобой решим, так ли оно плохо, как рассказывает пани Гдженська. Хорошо? Держи! - с этими словами он пододвинул тетрадь к краю стола, а сам откинулся в кресле и приготовился слушать.
Я, насупившись, продолжал сидеть, глядя в ковер, но пан директор больше не произнес ни слова, лишь молча глядел на меня, так что я вскоре понял, что другого выхода у меня нет, кроме как сделать то, что говорит пан директор. Я потянулся к столу, ухватил тетрадь за глянцевую обложку с картинками спортивных машин на ней и раскрыл на первой странице.
- Итак! – выжидательно произнес пан директор.
Я начал читать, поначалу неуверенно, срывающимся от волнения голосом, но с каждым словом воспоминания о лете яркими всполохами проносились перед моими глазами, цветастыми перьями диковинных птиц закружили хоровод приятных и необыкновенных моментов, которые мне довелось испытать и пережить. На душе у меня становилось все спокойнее, и вскоре я уже позабыл, что я в кабинете директора на скрипучем диване, и полностью погрузился в свой рассказ.
***
Это лето не обещало быть каким-то особенным, непохожим на предыдущие. Я хорошо написал итоговые тесты в школе, так что родители остались довольны моим аттестатом, даже похвалили и пообещали к осени выделить денег на новую видеокарту для компьютера. И хотя учеба закончилась, я не взял в привычку валяться в постели допоздна. Я просыпался в шесть утра, делал с папой зарядку, завтракал - пил чай с молоком и с гренками с маслом, а затем, пожелав родителям, уходящим на работу, доброго дня, шел к озеру удить рыбу. Моей кошке Матильде нравится свежая рыбка. Когда клев прекращался, обычно часам к одиннадцати, солнце стояло уже высоко. На пляже к тому времени становилось довольно людно, но почти всех ребят я знал. Мы купались, прыгали с «тарзанки» щучкой и соревновались, кто дальше проплывет под водой. Признаться, у меня не совсем это получается, я всегда проигрываю.
Приходил домой я ровно к часу дня, мама как раз заскакивала домой на обед. Мы ели вкусный вермишелевый суп, смотрели, как Матильда играется с пойманными мною красноперками, а потом мама вновь уходила на работу, а я включал телевизор или играл на компьютере, ждал, когда спадет дневной зной.
После четырех мы с друзьями собирались у заброшенной водокачки и до самого вечера гоняли на велосипедах. Нам нравилось носиться наперегонки по аллеям городского парка, разгонять лужи на асфальте широкими шипованными колесами. Но больше всего мы любили бывать у железнодорожной станции. Там, с длинной пологой горки, мы | разгонялись и птицами летели по грунтовой дороге вдоль железнодорожной колеи, стараясь обогнать какой-нибудь поезд. Здорово было, когда поезд оказывался не грузовой, а пассажирский. Люди в вагонах махали нам руками, а мы, когда нам удавалось обгонять их, смеялись им в ответ. Домой я приходил затемно, но довольно часто бывало, что папы еще не было. Я ложился спать, предвкушая еще один солнечный, радостный денек.
Так продолжалось целых два месяца, пока в августе родители не решили устроить в квартире ремонт. Переделывать они решили всю планировку, так что жить в нашей квартире мы не могли какое-то время. Решили, что дома останется папа с Матильдой, а мы с мамой съездим погостить к бабушке в Беларусь, пока ремонт не закончится. Если честно, эта затея родителей мне не сильно нравилась, я не хотел оставлять своих друзей и ехать неизвестно куда, но раз надо, значит надо.
Дорогу я помню смутно. Мы погрузили чемоданы в такси, приехали на вокзал, папа усадил нас в вагон, поцеловал на прощание, и поезд, застучав колесами, унес меня из родного городка на целый месяц. Настроение у меня было никудышным, так что большую часть дороги я просто спал или глазел в окно. К обеду следующего дня мы уже были на месте. Кое-как затащив чемоданы в старый автобус с замызганными стеклами, мы еще три часа ехали по плохой дороге, изнывая от жаркого солнца, бившего своими лучами прямо в окна автобуса.
Поселок Осиновский - вот где мне предстояло провести последний месяц лета. Уныло глядя на поржавевший указатель со следами синей краски на нем, я почему-то решил, что этот август выйдет самым неудачным в моей жизни.
Чемоданы нам помог выгрузить дядя Леша, он специально приехал забрать нас с остановки. Этого невысокого щуплого мужчину я помнил смутно, мы были здесь проездом, когда я учился еще в первом классе. Дядя Леша постоянно улыбался, говорил, что он очень рад, что мы решили навестить их. Сообщив, что щегол подрос, он потрепал меня по плечу и предложил сесть на переднее сидение. Я не отказался.
Через час мы уже были за столом и ели бабушкин борщ с мозговой косточкой, обильно заправленный сметаной. Бабушка жила в небольшом доме с деревянными стенами, выкрашенными в зеленый цвет и крышей из шифера. У нее был большой огород, дворняга Люська и телевизор «Березка», который ловил всего три канала. Я окончательно убедился, что делать мне здесь будет ровным счетом нечего. Тут даже речки не было. Бабушка, выслушав мои опасения, попыталась меня ободрить, сказав, что у нее много книг, а мне как раз стоит подтянуть русский. Мне пришлось согласно кивнуть, но перспектива провести месяц только за книгами у меня особого энтузиазма не вызвала.
С самого утра мама повела меня повидаться с близкими и дальними родственниками, ее знакомыми и старыми друзьями. Полдня меня рассматривали, хвалили, говорили, что я уже взрослый и тому подобное. Я немного ошалел от таких похождений по поселку и сказал, что больше я ни ногой из дома. Мама не стала настаивать и предоставила меня самому себе… и бабушке, естественно. Бабушка пекла пироги со сливами, лепила вареники с вишней, достала из погреба неимоверное количество банок с вареньем, приговаривая при этом, что я такого в своей Польше не попробую нигде, а я мечтал о мамином вермишелевом супе.
На следующий день я вышел на улицу прогуляться и увидел, как местные ребята играют в «чижа». Я решил попроситься к ним, но мне разбили губу и посоветовали на улице больше не показываться. Ни маме, ни бабушке я про это не рассказывал, и на все их уговоры пойти поиграть с ребятами на улице лишь отмалчивался.
Развлечений у меня не было никаких, так что до самой субботы я засел в гостиной за овальным широким столом с белой вязаной скатертью, читая книги и слушая болтовню и напевы бабушкиного радио. Но читать на непривычном языке было довольно тяжело и, поставив обратно на полку мою любимую «Двадцать тысяч лье под водой», книгу, которую в иной раз я перечитал бы с удовольствием, я окончательно понял, что меня ждут | еще двадцать серых, похожих друг на друга, словно близнецы, безликих и безнадежно долгих дня. А потом наступило воскресенье.
***
В тот день бабушка с самого утра принялась готовить сдобные ватрушки с творогом. Она, что-то негромко напевая себе под нос, хлопотала на кухне, изредка прикрикивая на Люську, которая то и дела норовила, поджав хвост, забежать внутрь. Весь дом заполнился приятным запахом сдобы. Мама в соседней комнате приводила себя в порядок, ее пригласили на день рождения, а я сидел на полу и смотрел телевизор, где по местному каналу шла какая-то музыкальная передача.
Бабушка вышла из кухни, прошла в комнату и, остановившись рядом со мной, щурясь в телевизор, сказала: - Надо бы дяде Леше ватрушек отнести, я уже почти допекла. Много получилось. Сташек, не хочешь со мной сходить?
- Давайте я сам отнесу, чего вам идти? – не то, чтобы я так уж рвался увидеть дядю Лешу, но пройтись по улице хоть с какой-то целью было намного лучше, чем просто слоняться одному. Хоть что-то полезное сделаю.
- А найдешь сам-то? – бабушка с сомнением посмотрела на меня.
- Конечно, найду, я ведь уже в восьмом классе, - я поднялся и встал на ноги, словно показывая, какой я уже большой.
Бабушка улыбнулась. – Ну, так и быть, обожди немного, сейчас соберу.
Плетеная корзина с горячими аппетитными ватрушками, прикрытая белым полотенцем с желтыми и синими полосками уже минут десять стояла приготовленная на табурете в кухне, а бабушка все никак не отпускала меня. Она нарисовала мне на клочке бумаги, как найти дом дяди Леши, и уже который раз поясняла мне это вновь и вновь.
- Да запомнил я все. Пройти по улице, свернуть направо, дойти до двухэтажного кирпичного дома, свернуть во двор, держась забора, выйти к почте, а потом идти по улице Леонова по левой стороне. Дом сто тридцать семь. Так ведь?
Скрипнув калиткой, я вышел на улицу и, ступая по пыльной дороге, пошел по намеченному маршруту, совершенно не подозревая, во что превратится обыденное, казалось бы, воскресение.
Большую часть пути заняла дорога от почты до дома дяди Леши. Это была длинная-длинная улица, которая, спускаясь с холма, постоянно уводила влево. Вдоль заборов росли вишни, абрикосы, иногда попадалась шелковица. С пригорка была видна темная полоска леса, а еще за домами высилось здоровенное строение, обложенное грязно-желтой, вытцвевшей от времени плиткой. Это была мебельная фабрика, которая уже лет пять, как не работала.
Дорога не заняла у меня слишком много времени, и вскоре я очутился перед домом дяди Леши. Ворота были раскрыты настежь, гараж тоже оказался не заперт. Машины внутри не оказалось, видимо дядя куда-то отправился по делам и просто забыл запереть ворота, либо должен скоро вернуться.
Я прошелся по крохотному дворику, заросшему высокой травой, изумленно оглядываясь. По невысокому забору тянулись длинные сочно-зеленые побеги хмеля, они перебирались на стоявшую рядом черешню, а уже с нее перекидывались на крышу небольшого домика, полностью ее покрывая. Между домом дяди Леши и гаражом была узкая дорожка из битого кирпича, которая вела куда-то вглубь участка, мимо склонивших к земле свои тяжелые ветви деревьев ореха.
Меня сразу охватило какое-то странное чувство, что здесь все как-то не так как у других, по-другому. Слишком много зелени – травы, побегов, листьев. Можно было бы сказать, что дядя Леша не следит за своим двориком, если бы не красота получившейся картины. И деревья и трава, и хмель словно знали, как именно надо расти и куда тянуться, | чтобы человек, очутившийся здесь, сразу ощутил чувство умиротворения и покоя. Здесь был уютно и загадочно.
Подойдя к дому, я отворил незапертую дверь. Внутри было довольно темно – ставни оказались закрыты. – Дядь Леш! – крикнул я, прислушиваясь. Тишина. Я еще раз позвал дядю, и тут мне ответили. Здоровенный черный кот вдруг появился из темноты и, усевшись у моих ног, глядя на меня своими зелеными глазами, коротко мяукнул.
- Ты дядю Лешу не видал? – спросил я.
Кот еще раз коротко мяукнул в ответ, но мне было непонятно, что он имеет в виду.
Я вздохнул, почесал кота за ухом и, раздумывая над тем, что же мне делать дальше, пошел по кирпичной дорожке, не особо надеясь на то, что найду дядю Лешу на участке – его машины-то нет. Кот, задрав хвост трубой, затрусил за мной. Ветви ореха, склонившись друг к другу по обе стороны от дорожки, закрывали обзор, но пройдя с десяток метров, я просто обомлел.
Позади дома перед моим взором предстал фруктовый сад. Несколько уликов из грубо сколоченных некрашеных досок стояли между деревьями. Мерно гудели пчелы, радовались солнечному дню птицы, мелодично перекрикиваясь друг с другом и копошась в густой листве, деловито кружили над травой стрекозы, а у самого конца участка был виден глубокий, заросший бурьяном овраг, который, изгибаясь вдоль холма, уходил вниз по склону.
Но не это поразило меня. Высокий мощный дуб, слегка накренившись, навис над оврагом. Он был настолько высоким, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть его верхушку. К стволу этого величественного дерева был прикреплен навес и что-то вроде одной стенки из досок, на которых было размещено несколько стеллажей со столярными инструментами и каким-то заготовками из дерева. Под навесом стоял верстак. А вот над этой мастерской было как раз то, что я видел только разве что в телевизоре. Что ни на есть настоящий домик на дереве. С округлым оконцем, дверью, перилами и крышей. Подняться к нему можно было по деревянной лестнице метров семь в длину. Я, открыв рот, разглядывал это чудо, которое я никак не ожидал тут увидеть. Опомнившись, я подбежал к дубу, поставил корзину с ватрушками на землю и полез на второй этаж по лестнице.
Небольшая площадка, прибитая к стволу, на которой и стоял домик, выступала во все стороны метра на пол. Позади меня раздалось какое-то шкрябанье. Я оглянулся. Черный котяра, цепляясь за ступеньки лестницы, ловко перебирал лапами и лез вслед за мной. Ухватившись за перила, я осторожно сделал несколько шагов, проверяя прочность площадки, и остановился у двери, которая от моего толчка мягко отворилась внутрь.
Второй раз за этот день я открыл рот от удивления. У правой стенки домика была расположена железная кровать, рядом с ней, в углу, стояла электрическая плитка. На противоположной стенке висела пара полочек с посудой и прочей кухонной утварью, а у самого оконца стоял журнальный столик и самодельный табурет. На столе было накидано каких-то исчерканных бумаг, стояла сковородка на подставке с остатками яичницы и, самое главное – там оказался ноутбук. Он был подсоединен к удлинителю, шнур которого шел вдоль стены и терялся где-то между досками в углу. Я прошелся по домику, касаясь гладких, отшлифованных стен, от которых приятно тянуло сосной. Кот тем временем взобрался на подоконник и, не мигая, уставился на меня.
- Тебе тут тоже нравится? – спросил я, впрочем, не ожидая ответа.
Я присел на табурет и пододвинул к себе ноутбук. Он был включен – на экране светилась странная картинка. Огромная крепость из белого камня величественно возвышалась над крошечными хатками с соломенными крышами, которых было довольно много вокруг нее, точно гороха насыпано. Диковинные крылатые звери резвились в необычайно синем, бездонном небе, а на переднем плане этой картинки целая армия рыцарей в стальных доспехах вытянулась по извилистой дороге, ведущей из | неприступной крепости. Они, видимо, выдвигались в поход, гордо подняв над головой знамена и родовые стяги.
С минуту я любовался красивой картинкой, а затем нажал на клавишу ввода. Ничего не произошло. Я торопливо пробежался по клавишам – ноутбук не реагировал, по-прежнему та же картинка на экране и ничего более. – Завис, что ли? – подумал я и хотел было перегрузить компьютер, но кот, сидевший на окне и не издавший до этого момента ни единого звука, вдруг сиганул на журнальный столик и огласил домик долгим утробным мяу.
-Что такое? – спросил я кота. Он потянулся лапой за экран ноутбука и выкатил оттуда большой, слегка приплющенный желудь. – Хм… Ты хочешь, чтобы я взял его? – спросил я и с этими словами потянулся к желудю. Он был тяжеловатым и теплым.
- Какой-то ты слишком умный, как для кота, - сказал я. – Тебя так дядя Леша выдрессировал?
Кот заурчал и посмотрел на экран ноутбука. Я пожал плечами и, глядя на ту же картинку, вновь нажал клавишу ввода. В ту же секунду пропала картинка, исчезли ноутбук и стены домика на дереве, а я, отчаянно размахивая руками, начал куда-то стремительно падать.
***
- Поберегись! – услышал я и поспешил открыть глаза, которые зажмурил во время своего падения. Прямо на меня несся матерый черный волчара, его глаза недобро светились желтым. Я торопливо вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Волчище пробежал мимо, а воин, восседавший на нем, одетый в клепанную кожаную броню, что-то недовольно крикнул мне, перед тем как скрыться из вида. За наездником на волке, ухая громкое: -Учух! Учух! – бежало с пять десятков странных зеленых существ, выстроившись в две колонны. Два острых топора, отблескивая на солнце, висели у каждого из них за спиной, скрещенные от лопатки до поясницы.
Я прокашлялся от поднявшейся пыли и огляделся. Прямо передо мной возвышалась та самая крепость из белого мрамора, которую я видел на экране ноутбука дяди Леши. Слева стена крепости примыкала к длинной гряде гор, самые высокие в которой были укрыты белыми шапками снега. С десяток водопадов обрушивались с гор вниз, оставляя в воздухе за собой шлейф из мелких капель и крошечных кристалликов. Двое стражников с двухметровыми алебардами стояли перед высокими воротами, всем своим видом давая понять, что никто не сможет проникнуть в этот чудесный белокаменный город без их ведома. Позади меня, метрах в двухстах, расположились невысокие крестьянские хижины, ютясь вдоль дороги. Рядом с ними виднелись мельница и деревянная церквушка. В небе, вдоль всего горизонта, дугой изогнулись четыре радуги. Одна на севере, другая на юге, третья на западе, четвертая на востоке. Облака, медленно ползущие по небосводу, отсвечивали золотом, ярко переливались серебром. У меня зарябило в глазах.
- Где я? – недоуменно спросил я. – Что это за место?
- Место как место. Не хуже и не лучше других, - ответили мне.
Я тот час же оглянулся. Вокруг меня не было ни души, лишь тот самый черный кот сидел на земле, уставившись на меня своими зелеными глазами.
- Это ты только что сказал? – изумился я.
- А что вас удивляет? – фыркнул кот. – Это, по меньшей мере, неуважительно. Я ведь не делаю округлых глаз от того, что вы сейчас ведете со мной разговор.
Я не нашелся, что ответить, лишь с любопытством разглядывал говорящего кота.
- А место это, - продолжил кот, - не что иное, как другая реальность, виртуальная.
- Это сказка, да? – вопросительно улыбнулся я. | Кот вновь фыркнул. – Ну, если хотите, пусть это будет сказкой. Все в этом мире относительно, так что не вижу ничего худого в том, чтобы называть это место сказкой. Только, пожалуй, это Империя сказок, так точнее. Здесь сплетены в единый клубок мифы, сказания, саги и предания всех народов мира.
- Извините, ученый вежливый кот, но как я попал сюда?
Коту польстило такое обращение. – Да, я ученый, но не каждому по нраву златая цепь, - глубокомысленно заявил он. - А про то, как вы попали сюда… Спросите у моего хозяина, Великого Стража.
- Это ты про дядю Лешу говоришь?
- Ну, все в этом мире относительно, - вновь повторил кот, видимо, эта фраза ему весьма нравилась, - можно и так его называть. Но именно в этом мире прозвище дядя Леша для моего хозяина не слишком подходит, хотя, без сомнения, он приходится вам дядей. А теперь, позвольте откланяться. У меня еще множество дел, так что буду иметь честь продолжить беседу при следующей встрече. И вот еще что! Берегите желудь! Это ваш пропуск в этот мир, это ваш ключ от всех дверей. Вам повезло, что Великий Страж – ваш дядя. Такой артефакт есть лишь у императрицы и девяти королей. Великий Страж собирался вручить его вам позже, когда вы будете готовы, но, думаю, ничего дурного не приключится, если вы будете пользоваться им с умом. Всего доброго! – кот развернулся и, гордо помахивая хвостом из стороны в сторону, величаво подбежал к воротам, а затем, выждав удобный момент, проскользнул внутрь крепости, юркнув между ног зазевавшегося стражника.
***
Кот не обманывал. В этом я убедился сразу же, попытавшись пройти в город. Стражники потребовали от меня произнести секретное слово, но и желудь, который я им предъявил, их вполне удовлетворил. Так я оказался в Столице, городе, который являлся центром Империи, к которому вели все дороги, куда слетались все слухи, куда стремился каждый сорвиголова с отважным сердцем, острым клинком и неуемной жаждой к приключениям.
Осторожно ступая по брусчатке, я с застывшей удивленной улыбкой на лице, оглядывался во все стороны, не веря своим глазам. Мраморные дома выстроились полукругом вокруг площади с фонтаном посредине, а уже от нее вело множество улиц во все стороны. Окна этих домов были украшены цветами, с крыш свисали разноцветные флаги.
Как я позже узнал, каждый цвет символизировал силу и власть народа, населявшего эту страну. А их тут было без малого девять. Правили они по очереди и поклонялись Богу Вселенского Баланса, великому и непостижимому. Раз в неделю король нации, очередь которой приходила главенствовать над всеми другими, занимал трон. А так как у каждого народа были свои традиции и свое понимание баланса, то и решения порой короли принимали наперекор друг другу, отменяли указы своих предшественников, издавали новые, чем вносили изрядную путаницу в государственные дела. Выше этих королей была только императрица, но она была слишком занята, чтобы примирить их друг с другом, все выбирала наряды, да часами просиживала у цирюльника, красоту наводила – ждала своего принца.
Чтобы как-то отвлечь народ от сумятицы, царившей вокруг из-за неумения королей достойно править, каждую неделю устраивались турниры. Отважные рыцари, дети знатных баронов, могучие воины из завоеванных земель, да и просто любой авантюрист могли попробовать свои силы и выиграть состязание, заработав пару мешков золота, обеспечив себе безбедную жизнь, славу и поклонение толпы.
Но не всем приходились по нраву турниры, никакие зрелища не могли заменить отсутствие хлеба, недовольных становилось все больше, и короли с императрицей | придумали хитрость – зазвать в свою империю сказочных существ. Это интересно, это увлекательно, это, в конце концов, престижно. И перед соседними государствами не стыдно. Да и потом, всегда можно ответить неблагодарному простому люду – разве вы не видите, работа ведется, Империя меняется. Радуйтесь!
Так Империя превратилась в Империю сказок. Привлеченные щедрыми обещаниями императрицы, со всех уголков этого мира в Империю хлынул поток совершенно невероятных существ, увидеть которых в обычное время и в обычных местах до этого не представлялось никакой возможности. Страна изменилась, страна покрылась легкой дымкой чарующей сказки. Теперь совершенно обычным делом было, выйдя на балкон с чашкой ароматного кофе, заприметить парящих в облаках зеленых драконов, скатывающихся вниз по радуге, или в наступающих сумерках увидеть забавные танцы крошечных фей, которые, держа фонарики в руках, пользуясь случаем, пока спят леприконы, выплясывали над зарытыми в землю сокровищами.
И, казалось бы, чего еще желать в стране, где вот так вот запросто можно было прокатиться верхом на единороге или послушать исповедь привидения, которое, теребя цепями, будет тихонько завывать на луну и рассказывать о тех днях, когда оно было молодо, красиво и умело любить?
Как оказалось, все обещания, которые императрица раздавала направо-налево, только бы заманить к себе диковинных существ, были лишь пустышкой и перекладывались на завтра, потом на послезавтра, потом на следующий понедельник, четверг, на следующий год, и вдруг наступило то время, когда вспоминать о каких-то обещаниях стало просто неприлично, это считалось дурным тоном и всячески порицалось.
А что действительно изменилось, так это то, что население Империи после памятного праздника, на котором короли и пообещали, что отныне в этой стране будет лишь мир и согласие, и другого они не допустят, резко увеличилось вдвое, а то и втрое. Мяса и вина на всех не хватало, оттого сказочных существ, оказавшихся здесь, отправили в глубокие шахты зарабатывать на корку черствого хлеба.
Смекнув, что их заманили сюда обманом, сказочный люд хотел было взбунтоваться, но не тут-то было. Восстания жестоко подавлялись, несогласных прятали в темницы, а непокорных отправляли в Стертые земли, откуда не было возврата. Там не существовало ни времени, ни пространства. И следил за тем, чтобы все приказы королей исполнялись вовремя, чтобы пьяные не горланили по вечерам похабные песни про власть, чтобы не разбрасывались листовки на главной площади с призывами к восстанию, - мой дядя, именовавшийся здесь как Великий Страж.
Но все это стало мне известно позже, а сейчас я с интересом разглядывал почтенных джинов у фонтана, которые на потеху толпы колдовали различные заклинания. Рядом с ними мускулистые минотавры, точно перышки перебрасывали тяжелые гири, а чуть поодаль устроили концерт трубадуры. Тут же расположились многочисленные лотки с заморскими тканями, ароматными пряностями и прочими товарами, в которых нуждалось население Империи. Здесь можно было купить абсолютно все – от боевого слона до кружевного платка. Проблема была только в одном – купить эти вещи могли лишь те, у кого в кармане водилось золото или бриллианты голубых оттенков, добываемые в единственном месте – Шахте проклятых, так что в большинстве своем народ просто бродил по площади и, разинув рот, дивился многообразию товаров. Не стал исключением и я. Чего только я тут не увидел – и арбалет-самострел – мечта любого мальчишки, и шапка-невидимка, и кольца с агатами, дающие владельцу безграничную мудрость. Вот бы в школу пару таких, на контрольные тесты по алгебре. Хотя, и шапка-невидимка бы сгодилась. Да и арбалет бы пришелся к месту.
Честно говоря, всего и не упомнишь, что продавалось на рынке. Где-то с полчаса я лазал по ярмарке, а потом от шума и гама толпы я немного утомился и, решив, что провел здесь уже достаточно времени, продолжил изучать столицу. Чем дальше я продвигался в город, тем меньше становилось улочек, но краше выглядели дома. Наско | Насколько я понял – на окраине проживали обыватели, а вот сердце города облюбовали как раз вельможи. Вокруг их дорогих апартаментов раскинулись парки, скверы, были установлены величественные статуи героев, тоже из белого мрамора.
Естественно, я никогда бы не попал сюда, но любые двери открывались передо мной, стоило мне приложить к замку мой пропуск в виде желудя. Я гулял по каменным садам Ирешена, где горгульи любили летать наперегонки с эхом, в имперском заповеднике видел пещеры Удж-Архена, из которых доносилось зловещее шипение гидр, прошелся по копью могучих Титанов, которое под небольшим углом было устремлено в небо. По преданию, оно могло доставить избранного прямо к Олимпу, но я смутно представлял себе, что это за место, да и Столицы Империи мне пока хватало с головой, поэтому я не стал проверять правдивость легенды.
Я так увлекся обзором города, что не заметил, как заблудился. Я понял, что совершенно не имею представления, в какую сторону мне идти, чтобы вернуться обратно к воротам. Как ни странно, владельцы домов да и просто прохожие, едва завидев у меня в руках желудь, тут же сторонились меня. Их лица вытягивались, становились серьезными и, все что я мог услышать в ответ на свою просьбу показать дорогу: - Не понимаю! Похоже, их страшил желудь в моих руках – ключ абсолютно к любому замку, к любой тайне.
После очередной неудачной попытки выяснить, в какой стороне находятся городские ворота, я, сорвав с дерева спелый сочный персик, уселся на бордюр перед высокой башней. Правда, она была из красно-рыжего мрамора – первое строение небелого цвета в этом городе, которое я увидел.
***
- Мальчик! – послышался слабый голос.
Я торопливо поднялся, оглядываясь по сторонам.
- Мальчик! – вновь прозвучало рядом со мной.
Раздвинув густые кусты гортензии рядом с башней, я увидал небольшое оконце вровень с землей. Оно было зарешечено. Толстые поржавевшие прутья торчали из мрамора, глубоко уходя в сухую рассыпчатую землю.
- Кто тут? – я настороженно подал голос, пристально вглядываясь в темноту окна.
- Это я, я зову тебя, - из окна высунулись две руки изможденного человека. Кожа на руках была бледной, дряблой и обвисшей.
- По тебе сразу видно, что ты очень порядочный мальчик. Ты слушаешься маму, хорошо учишься в школе, помогаешь отцу. Не мог бы ты помочь и мне?
- А чем именно вам помочь? – насторожился я, силясь разглядеть своего собеседника.
- Не мог бы ты и мне принести несколько персиков? Я знаю, что слишком многого прошу от тебя, но всего несколько плодов этого чудесного дерева могли бы освежить меня, вернуть к жизни. Мне уже вторую сотню лет не дают воду, и всего несколько сочных вкусных персиков помогут мне.
Я с сомнением посмотрел на длинные грязные ногти рук, что высунулись из окна, но решил, что ничего страшного не случится, если я помогу бедняге. Шутка ли, две сотни лет не пить!
Нарвав с дерева персиков, я, сняв с себя спортивную кофту, собрал их в нее и подошел к таинственному окну.
- Держите! – крикнул я и, присев, начал передавать в те самые вытянутые руки плоды, которые я сорвал с дерева.
Руки жадно хватали персики, затем исчезали, и из темноты слышалось жадное хлюпанье и чавканье. Мне стало неприятно. Но я поборол в себе желание бросить персики на землю и уйти прочь – я ведь пообещал, потому дождался того момента, когда | последний персик перекочевал из моей куртки в руки узника, после чего торопливо отошел в сторону.
- Рад был помочь!
- Подожди, подожди, мальчик! – взмолились за решеткой. – Я знаю, что ты хочешь уйти. Никто не хочет водиться с обреченными, тем более помогать им. Но у тебя есть ключ. Ты бы мог прислонить его к моей решетке и освободить меня. Я знаю, твой ключ может многое, сможет и отворить решетку без замка.
- Но, разве вы не сидите за решеткой именно потому, что там вам и место? – спросил я.
- О!- закашлялся голос, который до этого времени говорил со мной. – Кому положено сидеть в темнице, а кому нет, разве ты можешь решить это сию минуту? Вполне может статься, что меня осудили как раз потому, что я невиновен? Тебе такое не приходило в голову? Или про меня могли попросту забыть? Ведь и такое могло случиться?
Я задумался. Мне показалось, что мой таинственный собеседник лукавит, но разве есть на свете преступление, за которое могут посадить в темницу на двести лет, да еще и не давать ни еды, ни питья?
Нахмурившись, я замер у решетки, держа желудь в руке. – Что ж, - размышлял я, - в любом случае, этот бедолага сполна выплатил свой долг, чтобы он ни натворил. Даже если его бросили за решетку совсем маленьким мальчиком, то сейчас это старик, и он, конечно же, хочет хоть одним глазком увидеть все то великолепие и красоту, которыми буквально наполнен воздух столицы.
Я представил себя на месте этого бедняги и передернул плечами, придя в ужас. Более я не коле*бался и решительно прислонил желудь к решетке. Старые прутья заскрипели и нехотя раздвинулись в стороны.
В ту же секунду подул сильный ветер, потемнели сверкающие облака и закрыли собой солнце. Мелко задрожали, а потом разбились на мелкие осколки, не выдержав порывов ветра, все четыре радуги.
Из окна с раздвинутыми решетками повалил густой черный дым. Он клубился вокруг меня, кружил, точно живой, но приблизиться не решался. Завыв от досады, он, наконец, перестал наматывать круги, и я увидел в этом черном дыму очертания старика с безумным взглядом. Его седые немытые лохмы торчали во все стороны, а длинная борода зловеще развевалась на ветру.
- Глупец! – прорычал он. Да, теперь это был не жалобный просящий голос. – Глупец! Трижды глупец! – захохотал старик. – Ты думаешь, что нет на свете ни единого преступления, в расплату за которое следовало бы томиться в темнице две сотни лет? Меня бросили на вечность! Вечность!
Старик громко клацнул зубами, попытавшись приблизиться ко мне, но, взвизгнув, отскочил в сторону.
- Я бы с удовольствием выпил твою кровь до последней капли, но мне мешает твой талисман… - старик покосился на желудь. – Великий Страж по-прежнему силен. Но ничего, когда-нибудь мы с тобой вновь встретимся, и моя сила будет намного больше.
Сказав это, старик развернулся и полетел по улице, кружась в черном дыму и срывая по пути листья с оливковых деревьев.
***
В столице царил хаос! Горели дома, испуганно ржали лошади, бежали по улицам обезумевшие люди.
- Суртаз вернулся! – кричали они.
- Некромант возродился! – слышалось повсюду. | В спешке люди выбегали из домов, прихватив с собой самое ценное. Все бежали в одном направлении и я, справедливо рассудив, что направляются они к воротам из города, последовал за людьми.
Как же странно выглядела площадь! Опустевшая, с растоптанными цветами на брущатке, с сорванными разноцветными афишами и вывесками, она словно осиротела. Повозки брошены, лотки с товаром исчезли, и что странно – вокруг не было ни единого сказочного существа. Только люди с искаженными от страха лицами.
Я собирался было выйти за ворота, но тут мое внимание привлек повалившийся цирковой шатер. Цветастая материя трепыхалась – под ней явно кто-то был и пытался выбраться. Я подошел к шатру и с трудом отвернул кусок тяжелой материи в сторону. Я оказался прав – под шатром лежал орлан. Его придавило упавшим куполом, а обломок шеста, на котором держался шатер, вонзился ему в крыло. Завидев меня, орлан беспомощно заметался из стороны в сторону.
- Тихо, тихо! – успокаивающе произнес я. – Сейчас я постараюсь тебя освободить.
Птица посмотрела на меня грустным долгим взглядом, согласно кивнула и затихла.
Глубоко вдохнув, я взялся за деревяшку, торчащую из крыла орла, и что было силы, потянул на себя. Орлу было очень больно – я видел, как по его клюву заскользила слеза, но он не издал ни звука.
- Еще раз! – предупредил я и вновь ухватился за обломок.
На этот раз у меня получилось. Три рубиновых капли крови из раны птицы упали на мостовую.
- Тебя нужно перевязать, - сказал я и, оторвав длинный кусок от купола, наложил крепкую повязку на крыло орлу.
- Благодарю тебя, мальчик! – поклонился орлан. – Без тебя мне было бы совсем худо.
- Пустяки, - поклонился и я в ответ. – Просто тебе нужна была помощь. Но скажи мне, мудрая птица, что происходит вокруг? Почему все покидают город, и куда подевались сказочные существа, почему я не вижу ни одного?
- Если у тебя есть время, я с удовольствием расскажу тебе все, что знаю, мне все равно нужно дожидаться, пока заживет мое крыло.
- Я никуда не спешу и с удовольствием тебя послушаю, - охотно согласился я.
Мы направились к ближайшей лавочке, стоявшей рядом с магазином со сладостями, и присели на нее. Наблюдая за тем, как люди толпятся у ворот, стремясь оказаться снаружи, я, слушая орлана, узнал много нового. Почему сказкам так плохо живется, про жадность девяти королей и даже про дядю Лешу, который отправлял на каторгу любого, кто только подумает что-то неуместное об императрице. Ну и, конечно же, про Суртаза, известного некроманта, которого я так беспечно выпустил на свободу. Как оказалось, этот старик обладал невероятной колдовской силой и направлял ее во зло, никто и никогда не видел, чтобы он сделал доброе дело или слово ласковое сказал. Его целью было приносить страдания и причинять боль всем вокруг. Но нашлись герои, которые изловили негодяя и заперли в башне из специального камня. Только рыжий мрамор был способен сдерживать черную магию злого волшебника. Двести лет сидел он в сырой темнице, день за днем накапливая злобу, чтобы однажды выплеснуть ее на жителей Империи. Но двести лет – довольно долгий срок, и если поначалу Суртаза действительно боялись, и дрожали, едва заслышав его имя, то со временем люди начали забывать о нем и относились к упоминаниям о могущественном колдуне скорее с иронией, ведь страх к Суртазу вовсю использовала императрица. Начался падеж скота – Суртаз постарался, неожиданно прекратился гон у лешаков в волшебной роще – и тут Суртаз поспел, урезали зарплаты на шахтах – тоже дело рук Суртаза, не иначе. И так бы продолжалось еще не одну сотню лет, если бы не мой сегодняшний проступок. Некромант теперь на свободе и безобразничает, как только ему вздумается. Он спрятал солнце за тучами, напустил ветер на страну, который всего лишь за неделю осыплет на землю всю пшеницу и персики и | порвет паруса всем купеческим кораблям, идущим из южных стран с богатым товаром. Но самое главное – старый колдун забрал с собой все сказки, все до единой, и сказочным существам ничего не остается, как идти за ним вслед за своими сказками, иного выбора у них нет.
- Но какая разница? Ведь им и тут плохо было! – спросил я.
Могучий птах торопливо заклекотал: - Здесь у них была хоть какая-то надежда на лучшее. Суртаз же ее отберет сразу. Ему будет в удовольствие наблюдать, как мучаются сказки и их герои. Герда никогда не найдет Кая, Дюймовочка так и будет прозябать под землей с Кротом, а у Кота-в-Сапогах украдут шпагу, шляпу и сапоги, после чего он пойдет побираться по кабакам и тавернам, завывая мартовские песни на потеху толпе за хвостик селедки и блюдце валерьянки. А про существ из мифов и былин даже говорить не хочется – он выгонит их на арену и заставит биться на кровавом песке друг с другом насмерть.
- Нужно его остановить! – воскликнул я, услышав про такую страшную участь, уготованную сказкам.
Орлан покачал головой. – Не так-то просто к нему попасть. Колдун облюбовал себе жилище в Мрачном лесу, рядом с Ведьмиными болотами. Только ясный взором, сильный духом и чистый сердцем сможет добраться до его норы. И если уж решиться идти к нему – то с пути уже нельзя сворачивать, иначе быть беде. Никто и никогда не наведывался к нему в логово, потому что, каков бы силен и отважен ни был герой – смерть ожидает любого, кто ступит на пожухлую траву Мрачного леса.
- И все же я должен попытаться. Это я выпустил Суртаза из заточения, мне и ответ теперь держать перед сказками.
- Что ж, - задумался орел, - если ты решил идти до конца, я помогу тебе.
С этими словами он стащил повязку со своего крыла и приглашающе наклонил голову. – Взбирайся, до Мрачного леса путь неблизкий.
- Но, как же твое крыло? – обеспокоенно спросил я.
Орлан лишь усмехнулся. – Ты забыл, где мы находимся? Здесь все происходит по-другому, быстрее. Крыло уже зажило. Не переживай за меня, лучше сосредоточься на том, что тебе предстоит сделать.
***
Мы летели высоко-высоко, над пунцовыми тучами, нависшими над Империей. Орлан сказал, что нужно быть осторожными и постараться не попасть на глаза прихвостням Суртаза. Я никогда до этого момента не летал, разве что во сне, поэтому, крепко-накрепко ухватившись за длинные перья орла, щурясь от яркого солнца, заворожено смотрел на высокие острые пики скал, торчащие из густой пелены клубящихся облаков. Тут, наверху, было довольно прохладно и я, съежившись, прижался к шее орлана. Впрочем, летели мы недолго, вскоре орлан прокричал мне, чтобы я приготовился, а затем начал стремительно снижаться.
- Это и есть Болота ведьм, - сообщил орел, когда мы приземлились. – Как раз за ними будет Мрачный лес. Ближе никак не подлететь. Видишь, впереди начинается сплошной туман, и мы просто разобьемся, если попытаемся проникнуть дальше по воздуху.
Я кивнул. Действительно, разглядеть что-либо можно было лишь на несколько шагов вперед, плотная стена тумана сжималась вокруг нас вязким кольцом. Земля под ногами чавкала и хлюпала – вокруг было много болот, так что всего лишь одно неосторожное движение могло стоить нам жизни. Мы, осторожно ступая по колючему мху, шли на север. Я старался вдыхать воздух ртом – воняло тут ужасно. Жабы тем временем взялись нестройно квакать, иногда в тумане мы видели силуэты черных цапель, выискивающих добычу, а порой до нас доносился жуткий вой, от которого кровь стыла в | жилах, и хотелось немедленно развернуться и бежать прочь. Я думал о том, каково же будет в Мрачном лесу, если уже здесь настолько неприятно и страшно?
Перепрыгивая с кочки на кочку, я вдруг остановился и окликнул орла.
- Ты слышишь? – спросил я.
Орлан прислушался и замотал головой. – Нет!
- Подожди, вот, слышишь, вот сейчас?
Орлан весь превратился в слух. Я тоже замер, силясь понять, что же мне такое почудилось.
- Помогите! Кто-нибудь, помогите мне! – причитал тоненький голосок где-то в тумане.
Я вопросительно посмотрел на орлана. – Мы должны помочь! – сказал я.
Могучий птах отрицательно покачал головой. – Нельзя сворачивать с выбранного пути, это ослабит твою волю.
Я на секунду задумался. – Раз уж мы идем выручать сказки из беды, если уж мы решили сделать доброе дело, грош будет нам цена, если мы пройдем мимо нуждающегося в помощи.
- И это правда! – согласился орел, и мы, все также осторожно ступая по болотной жиже, двинулись в ту сторону, откуда доносился голос.
Вскоре туман расступился перед нами, и мы увидели чумазую девчушку, которая была одета в платье, сшитое из разноцветных лоскутков. Она стояла у края болота и громко причитала тоненьким голосом, глядя на избушку на курьих ножках, которая увязла в болоте и тщетно перебирала ногами, пытаясь выбраться. Становилось только хуже, ведьмин домик погружался все глубже в вонючую жижу.
Завидев нас, ведьмочка, а это была именно она, бросилась к нам. – Помогите, прошу вас, моя избушка, она скоро утонет! – с мольбой в голосе произнесла она.
Не сговариваясь, мы с орланом подошли к зарослям черного камыша. Орел своим мощным клювом рвал длинный камыш, а я вязал его в снопы и бросал в болото рядом с избушкой. Мы вырвали с орлом почти весь камыш вокруг, но тут ведьминому домику все же удалось, вцепившись в камыш, подтянуть себя к берегу и протянуть к нам ногу. Орлан тут же ухватил ее, я вцепился в орла, а маленькая ведьма тянула меня за плечи. Кряхтя и отдуваясь, нам все же удалось вытащить из болота избушку. Она села на землю и вытянула ноги перед собой – выглядела избушка уставшей и испуганной.
Ведьмочка стояла рядом с избушкой и горько плакала. – Все мои зелья и смеси, все разбилось. Я целый год собирала целебные травы, а их так тяжело найти здесь, вокруг растет лишь полынь и чертополох. Целый год прошел впустую.
- Не плачь! – попытался утешить я ведьмочку. – Самое главное, что твой домик остался цел, а трав, я уверен, ты еще насобираешь. Лучше скажи, как тебя зовут?
- Эльза, - шмыгнув носом, ответила девчушка. – А вас?
- Меня звать Сташеком, - представился я. – А это орлан, он помогает мне.
- Рада познакомиться, - ведьмочка сделала легкий книксен и вдруг с тревогой огляделась. – Но что вы тут делаете? Вас не должно здесь быть. Если старшие ведьмы узнают о вас – быть беде.
- Да, нам известно, что здесь опасно, но мы идем вызволять сказки. Злой Суртаз украл их.
Эльза, приложив палец к губам, задумчиво смотрела на нас. – Вы так, напрямик, не пройдете, обязательно попадете в лапы к слугам Суртаза либо сгинете в болоте. Есть обходной путь, но если мои сестры узнают, что я помогаю вам – несдобровать не только вам, но и мне. Но… Вы ведь спасли мой домик, а я привыкла платить за добро той же монетой. Следуйте за мной, не отставайте и не оглядывайтесь, чтобы не случилось. Мрачный лес - не то место, где можно беззаботно прогуливаться. | ***
Ведьмины болота мы прошли довольно быстро – нам не приходилось по десять раз проверять, что у нас под ногами, прежде чем сделать очередной шаг. Эльза избегала коварных топей и шагала довольно уверенно, что неудивительно. Как бы здесь ни было сыро и неуютно, все же это ее родные края.
Спустя час мы уже стояли на окраине Мрачного леса. Я сразу догадался, отчего у него такое название. Деревья, кусты и трава, все-все-все вокруг было черным, отчего на душе сразу стало тягостно. И плохо было не только случайному путнику, случайно забредшему в такую глухомань. Сами растения изнемогали от черного мрачного цвета и постоянно старались ухватить нас, цеплялись за одежду, и леденящим зловещим шепотом просили освободить их, либо статься с ними навечно. У меня по спине пробежали мурашки. Стараясь не смотреть по сторонам, я следовал за Эльзой, которая сбавила шаг. Похоже, ей тоже было неприятно находиться в лесу, где все растения были подняты из мертвых злой волей могущественного некроманта.
Мы ступали по мелкому, черному песку, обходя длинную преграду из поваленных деревьев.
- Это наказанные сущности, - сказала Эльза. – Когда Суртаз не в духе, он ломает их, вырывает с корнем из земли и оставляет умирать, ждет, когда жизнь полностью оставит бедолаг, после чего вновь воскрешает. И так вновь и вновь, раз за разом.
Я лишь покачал головой. – Нам любой ценой нужно остановить сумасшедшего колдуна!
Едва я это произнес, как мы вышли к высокому холму, посреди которого зиял круглый проход. Из норы веяло смрадом и страданиями. Я поежился.
- Пришли! – сообщила Эльза. – Медлить нельзя, нам пока везет, что мы не встретили ни одного ворона-падальщика. Эти слуги Суртаза страсть как любят свежее мясо. Я вздохнул и полез в нору. Эльза и орлан последовали за мной.
Нора петляла из стороны в сторону, разбивалась на ответвления, но все же мы не сбились с верного пути и вскоре оказались в небольшой сухой зале, заполненной черным дымом. Посреди залы на троне из сухих веток и пожухлых листьев восседал Суртаз. Какие-то странные существа сновали в дыму вокруг него. Они радостно захохотали и заухали, едва завидели нас.
- А, - протянул колдун, - этот тот дрянной мальчишка с артефактом Великого Стража? Я превращу тебя в жабу. Хотя, нет, - подумав, сказал он, - я превращу тебя в осину, посажу в дальнем углу моего жилища, и ты будешь и днем и ночью наблюдать, как растет мое могущество и величие, и понимать, что виною всему был только ты сам.
- Ты должен вернуть сказки на волю. Отпустить всех до единой, до самой последней маленькой сказочки, - пропустив мимо ушей его угрозы, ответил я.
Колдун захохотал, слуги, скрывающиеся в дыме, тоже вторили ему. Зловещей смех разнесся по всей зале. – И как же ты собираешься заставить меня это сделать? Ты ведь всего лишь семиклассник!
- Есть способы, - небрежно ответил я и достал из кармана желудь. – И, между прочим, я уже в восьмом!
Некромант заметно побледнел, взглянув на желудь, в глазах появился страх, и ему стоило усилий взять себя в руки. – Хм, артефакт Великого Стража, с помощью которого можешь делать что хочешь! Но ты не знаешь, как им пользоваться. А я знаю! Что ж, ты так жаждешь получить свои сказки обратно? Я отдам их тебе, верну абсолютно все, но взамен потребую этот желудь. Только на таких условиях сказки вновь обретут свободу!
Я сглотнул. Суртаз был прав во всем. Я понятия не имел, что и как мне делать с этим желудем, хотя в нем, без сомнения, скрывалась великая сила. Если я отдам желудь Суртазу – он станет еще сильнее и могущественнее, но сказки будут свободны. А что будет со мной? Без этого универсального ключа я никогда больше не окажусь здесь, не | смогу вновь попасть в Империю сказок, не увижу мраморной столицы, сказочных существ, не скажу привет орлану и Эльзе. Я должен был принять решение. Прямо сейчас.
Я повернулся назад и посмотрел в глаза орлану, потом перевел взгляд на Эльзу. – Простите меня, но я не могу поступить иначе. Мне будет вас не хватать.
С этими словами я протянул желудь некроманту. – Я согласен с условиями. Бери, он твой!
У Суртаза аж слюна потекла. Он бросился ко мне и, хищно сверкая глазами, выхватил желудь из моей руки.
- Я говорил, что ты трижды глупец? – засмеялся колдун. – Беру свои слова обратно. Ты не трижды, ты непроходимый глупец и тупица. Ты даже представить себе не можешь, что ты сейчас сделал. Сказки, они ничто по сравнению с той силой, что заключена в этом артефакте. Я давно мечтал заполучить его. Но этот талисман нельзя украсть. Его можно только получить. Наконец-то это свершилось. Теперь меня никто не в силах остановить.
Я пожал плечами. – Я сделал то, что должен был!
Набрав в грудь как можно больше воздуха, я громко закричал: - Сказки! Вы свободны!
В тут же секунду нора злого волшебника начала трескаться, точно была сделана из обычного стекла, а в образовавшиеся щели стал бить ослепительный свет.
- Что такое? – обеспокоенно взвизгнул волшебник. – Что происходит? Что ты сделал?
Черный дым, который до этого стоял в норе, начал съеживаться и, словно опасаясь ошпариться о горячие лучи, проникающие в нору, стал прижиматься к Суртазу.
Нора тем временем просто осыпалась – целые рыхлые куски черной земли отваливались от стен и рассыпались трухой.
- Ай, жжет, - вдруг пискляво закричал колдун и тряхнул рукой, в которой держал мой желудь. Извиваясь всем телом, он упал на колени и, выпучив глаза, смотрел на дядин артефакт. Из него тоже бил свет и, соприкасаясь с черным дымом, который увивался вокруг волшебника, втягивал его в себя.
- Этого не может быть! – выдохнул колдун, и это были его последние слова. Через несколько секунд его вместе с дымом засосало в желудь. Нора окончательно осыпалась – убежища злодея больше не существовало, как и его самого.
Мрачный лес больше не был черным, мертвым. Вокруг была сплошная изумрудная зелень, над головой вновь светило солнце, и четыре радуги струной вытянулись на небосводе.
Метрах в десяти от меня бил копытом белый пегас. Дядя Леша восседал на нем, устроившись в золотом седле. Тот самый черный кот, которого я видел раньше, вцепившись в рубашку моего дяди, сидел на его плече.
- Привет, щегол, - улыбнулся дядя. – Прости, что втянул тебя во все это. Но другого выхода у нас не было. Сила рыжего мрамора стала ослабевать, он недолго бы еще сдерживал Суртаза, так что пришлось придумать план, как уничтожить злого волшебника, чтобы он ничего не заподозрил. Суртаз умел читать мысли, поэтому ты подошел как нельзя кстати, он не догадался, что ему не совладать с артефактом, которым он жаждал завладеть уже очень давно. Только доброе сердце может использовать его энергию.
Я стоял, слушал дядю, и не знал что сказать.
- Прокатимся? – спросил он.
Я не отказался.
***
Пегас, размашисто замахав крыльями, плавно приземлился рядом со столетним дубом, подпирающим своей кроной облака. И, как ни странно, на этом могучем дереве | тоже был домик на дереве. Почти точно такой же, как и у дяди Леши на участке, с той лишь разницей, что этот домик весь был увит побегами плюща. Вокруг летали не стрекозы, а сновали маленькие феи с крошечными фонариками в руках, и вместо оврага под дубом был небольшой пруд, у берега которого, по колено в воде, грациозно изогнув шеи, стояли розовые фламинго.
- Дядя Леша, этот домик очень походит на ваш, верно?
- Это он и есть, Сташек. Просто он здесь, в другой реальности.
Мы поднялись наверх, и рядом с дверью домика я увидел корзину с ватрушками, ту самую, которую бабушка наказала мне передать дяде Леше. Почему-то я не удивился этому.
Прислонившись к перилам, мы ели ватрушки с творогом, смотрели, как медленно опускается солнце, постепенно скрываясь за деревьями, и кидали кусочки ароматной выпечки вниз, где фламинго ловко ловили их в воздухе и в знак благодарности часто щелкали изогнутыми клювами.
- Хорошо все то, что хорошо заканчивается. Правда? – дядя Леша подмигнул мне. – Ну, как тебе твое первое приключение в этом мире? Понравилось?
- Угу! – я часто закивал головой. – Но я не могу понять, как я здесь оказался, как это работает?
- Все-то тебе надо знать! – улыбнулся дядя Леша. – Ты ведь сам сказал, что мы в сказке. А что самое главное в сказке? Твое воображение и немного волшебства. Верно?
- Пожалуй, - согласился я, а потом все же задал вопрос, который меня давно мучил.
- Дядя Леша, но как вы можете служить императрице, если знаете, что она так плохо обращается со сказочными существами?
Дядя Леша задумался. – Знаешь, Сташек, империи создаются и рушатся постоянно, но сказки… - они приложил руку к сердцу, - сказки остаются навсегда. Я не служу девяти королям и императрице, я слежу за порядком, ни больше, ни меньше. Да и потом, после того, как удался мой план, и на целый день Империя опустела, лишившись своих сказочных жителей, правители испугались и пересмотрели свое отношение к сказкам. Теперь никто никого не будет загонять силой в шахты, и сказки будут заниматься тем, для чего они и придумывались – радовать взрослых и детей.
Мы немного помолчали.
- Признаться, - сказал я, - мне было немного страшно.
- Ты все правильно сделал, Сташек! – успокоил меня дядя. - На самом деле, сказки тебя просто проверяли. Они не принимают к себе первого встречного. Скажу тебе по секрету, ты им понравился.
- Они мне тоже, - улыбнулся я. – А можно еще на них немного посмотреть?
- Не сегодня, - мягко ответил дядя Леша. – Сказкам ведь тоже нужно отдыхать. Как и тебе, кстати.
Тем временем все вокруг погружалось в сумерки. Легкий туман стелился по земле, а фонарики фей заплясали тысячами ярких крошечных огоньков под нами, у самой воды. Краски вокруг тускнели с каждой минутой. Поначалу медленно растворились все четыре радуги, облака перестали отливать всеми цветами, а вскоре и последние солнечные лучи прощально прошлись по поверхности пруда, нарисовав на водной глади убегающую к лесу малиновую дорожку. Фламинго прятали головы под крылья – готовились ко сну.
Домик начал неуловимо быстро меняться. Буквально за минуту он стал обычным. Не осталось ни фламинго, ни звонко смеющихся фей – позади вновь был фруктовый сад дяди Леши.
- Нам пора, - сказал он, – я отвезу тебя. | ***
Мама была сердита на меня. – Почему так поздно? – спросила она. – Я уже собиралась идти тебя искать.
- Мы с дядей Лешей кормили фламинго! – радостно сообщил я.
- Жениться тебе, Лешка, надо, - проворчала бабушка, косо поглядывая на дядю.
Дядя Леша усмехнулся, поцеловал бабушку и маму и почти выскочил за дверь. Остановившись, он обернулся. – Жду тебя с утра, щегол. Тебе многому нужно будет научиться.
- Непременно, дядя Леша! Ровно в восемь!
- И желудь не забудь. Без него никак.
Я кивнул.
Засыпая, я держал желудь в руке, прижав его к груди, и с улыбкой ощущал его тепло. Наверняка он живой, просто дядя Леша не все говорит.
Все оставшиеся дни маминого отпуска в Беларуси я каждый день приходил к дяде Леше. Он записал меня в имперскую школу, сказал, что это необходимо, потому что волшебство – это не только приключения, это еще большая ответственность. Так что до обеда я сидел за школьной скамьей с моими сверстниками – эльфами, гномами и другими сказочными существами. С утра меня учили бросать лассо и управлять ковром-самолетом, а после обеда мы с дядей Лешей искали безопасные тропы через Ведьмины болота. В школе мы тренировались будить черных драконов одним лишь взглядом, а потом мы с дядей летали за колдовским огнем для феникса, без него он не мог возродиться. Меня учили понимать язык птиц и животных, а потом мы с дядей Лешей, перекусив бабушкиными пирогами, отправлялись на Сказочный остров усмирять химер.
Я узнал, что если хочешь овладеть секретными приемами волшебства, например, уметь создавать молнии, нужно учить математику и физику. Ведь если что-то не так рассчитаешь, если что-то пойдет не так – можешь сам пострадать или нанести вред друзьям. Если хочешь лечить недуги и врачевать раны – нужно хорошо знать биологию, а если захочется овладеть самым сложным мастерством – предсказывать будущее, то для этого просто необходимо знать астрономию на зубок.
Но учеба была мне совсем не в тягость. Наоборот, мне нравилось на уроках химии создавать из свинца золото, на черчении, высунув язык, корпеть над ватманом над замысловатыми линиями летучего корабля, а потом, на уроках физкультуры, под громкие выкрики одноклассников, весело мчаться наперегонки с северным ветром, нацепив на ноги сапоги-скороходы.
Иногда, когда в школе не было занятий, мы с орланом прилетали к Эльзе и помогали ей собирать мухоморы и рвать зверобой. Мы гуляли по лесу и весело болтали. Старшие ведьмы нас с орланом не трогали, они знали, что я избавил Империю от Суртаза и в благодарность даже хотели подарить мне летающую ступу, но я отказался, мне и ковра-самолета хватало.
И вот лето закончилось. Все то время, что я провел у бабушки, слилось для меня в один прекрасный незабываемый день. Я искренне сожалел, когда настала пора уезжать домой.
Сидя у окна поезда, я смотрел на торопливо пробегающие мимо березки и думал о том, что получалось очень забавно. Я был на каникулах в своей родной школе, но в имперской учился каждый день. А сейчас, когда я вернусь домой, я вновь пойду в обычную школу, но в школе Империи сказок для меня наступят долгие-предолгие каникулы.
Несколько ребят на велосипедах выскочило из-за поворота и теперь, изо всех сил крутя педали, пытались обогнать мой поезд. Улыбаясь, я замахал им руками. Они увидали меня и засмеялись в ответ.
Скоро, очень скоро я увижу своих старых друзей, но я обязательно вернусь сюда, в Беларусь, следующим летом. Я буду с нетерпением ждать встречи с вами, мои любимые сказки со второго этажа. | ***
Я закончил читать и закрыл тетрадь. Пан директор все также сидел, откинувшись в кресле и скрестив руки на груди. – Ну что же, - произнес он. – Очень даже неплохое сочинение. Я рад, что у тебя были такие увлекательные приключения летом и что ты завел новых друзей. Даже немного завидую. Кстати, у моей дочери завтра день рождения, ты не хотел бы прийти к нам в гости?
Я замялся. Я знал дочь директора, она училась в параллельном классе.
- Спасибо за приглашение, пан директор, но будет ли ваша дочь рада, если я приду к вам? Она ведь меня не приглашала.
- Она будет рада, - улыбнулся директор, - не сомневайся.
Я посмотрел на директора, и тут меня охватило странное ощущение. Эти грустные добрые глаза … совсем как у того орлана из моей летней сказки. И… Ведь дочь директора тоже звали Эльзой. Как я сразу не догадался?
Открыв рот, я во все глаза смотрел на директора.
- Ну, будет, беги на урок, ты и так много пропустил. И ждем тебя завтра к пяти. Куда приходить, ты знаешь.
Я кивнул и выскочил за дверь. Сжимая в руке свернутую трубочкой тетрадь, я бежал со всех ног к моему классу. Мне ведь еще столько всего предстояло рассказать своим друзьям.
05-14.09.12 | | Скрипучий диван - так затянуто, но стала читать дальше, и про диван, и про все забыла - увлек рассказ) Очень хорошая сказка!) | | Хорошо написано. Вот только в доброго дядю Лешу и незадачливого Суртаза не верится. Ну так это ж сказка....))) |
1|2К списку тем
|
