Форумы-->Творчество-->
| Автор | Раскаяние Предателя |
|---|
Не так уж и давно Орин, только что назначенный рыцарем-дознавателем после вдохновенного командования XIII кампанией, вошел в залы Твердыни, огромной крепости, служившей рыцарскому ордену Ревнителей Веры домом. Он помнил зависть на лицах своих товарищей, когда привел первого предателя, бывшего брата его ордена, на дознание. Они не могли поверить, что столь юный достиг успеха там, где они потерпели поражение. Многие расценили это как чистую удачу, но Орин знал лучше. Чтобы доказать это, он поклялся лично вытянуть долг признания из предателя.
Это был не первый обет, принесенный Орином, но самый трудный для выполнения. Предатель открыто высмеивал Орина, Ревнителей Веры и Всевышнего. Он ликующе рассказывал о сотнях своих кампаний в роли наемника, бесконечный список насилия, убийств и пыток. Орин не чурался жестокости, но верил, что она должна служить великой, праведной цели. Беспричинная бойня из историй Падшего так была ему противна, что ему приходилось подавлять сильное желание выпотрошить подонка перед ним к демонам, чтобы отплатить ему в духе его «подвигов». | Орин поборол желание немедленно отомстить. Сначала признание. Предатель увидел ненависть в глазах Орина и рассмеялся. «Что такое, молокосос, мои истории тебя пугают? Ты не можешь слушать, как настоящий воин действует на войне? Можешь оставить свои сутаны и четки, монах. Настоящий воин идет на битву с жаждой в сердце, жаждой пролить алую кровь победы и испытать славу войны. Это — то, чего вам не хватает и поэтому вы всегда проигрываете!».
Эти мучительные слова были с Орином даже сейчас, болезненно отражаясь у него в уме. Несмотря на прошедшее время, отвращение, испытываемое рыцарем при вспоминании этого момента, пришло немедленно и было реальным. Он вновь пережил свой гнев на высокомерие предателя и свое решение заставить того заплатить за это высокомерие.
Там, в камере для дознания, он позволил своим чувствам захватить его лишь на секунду. Орин дал предателю пощечину, затем схватил его за волосы и ударил головой о каменную стену. «Ты, кажется, забыл, кто из нас в цепях, мразь!» — заорал он. «Я уже победил. Нам нужно лишь установить, сжалится ли над твоей душой Всевышний!».
«Ты ничего не понимаешь!» — огрызнулся падший. «После всего, что ты услышал, ты все еще не знаешь, почему я сражаюсь, верно?».
Орин подошел к пленнику и оба уставились друг на друга, вера и безверие сцепились с невероятной яростью. «Ты сражаешься, потому что развращен Дьяволом» — начал Орин. «У тебя была возможность служить Всевышнему, а ты его очень подвел. Ты и все подонки из вашей хунты выбрали предательство Того, Кто дал вам жизнь!». | Предатель остался спокоен пред лицом всех этих обвинений и уставился на Орина, каждая черточка лица его выражала презрение. Ворча как животное, предатель ответил мучителю ядовитой насмешкой. «Я был когда-то таким же, как ты, монах! Верным, праведным, преданным!». Он сплюнул, словно сами слова были отравлены. «Несмотря на мои добродетели, я был оставлен в проклятой, захолустной деревушке, пока вы сражались по всей Империи и за ее пределами» — суровый голос предателя задрожал от давно забытых чувств, когда он продолжал, — «Пока мои братья сражались вновь и вновь, я был оставлен с немощными, женщинами и детьми! Что сделал я, чтобы заслужить такую участь? Я был рожден для войны, но Всевышний отвернулся от меня и остальных». Его голос поднялся до вопля чистой ненависти. «Вот почему я сражался и убивал во стольких битвах, что ты не сможешь столько и назвать. А теперь ты считаешь, что имеешь право судить меня!».
Ревнитель Веры ничего не сказал, так ошеломленный чудовищностью ответа предателя. Как Падшие искажали правду, чтобы скрыть собственное поражение! Это было бы печально, если бы только ненависть предателя не завела его на дорожку безумной резни.
Скорбя, рыцарь-дознаватель повернулся и подошел к тяжелой железной двери, ведшей комнату. Ржавые шарниры издали сдавленный визг, когда он распахнул ее, но он остановился, чтобы взвесить грехи узника, перед тем, как уйти.
«Еретик,» — сказал он, — «я надеялся на большее. Я молился, чтобы какой-то след Ревнителей Веры еще был в твоей душе, но теперь вижу, что ошибался. Не раскаявшись за свои поступки, ты вынудил меня использовать все методы для спасения твоей души. Да будет так». | Дверь захлопнулась, похоронив Падшего в катакомбах Твердыни. Следующие несколько дней, Орин продемонстрировал свое мастерство, работая с предателем. Слабак назвал бы это пыткой, Орин расценивал это как правосудие. Наконец, когда его инструменты стали липкими от крови предателя и крики затихли, Падший сломался. Он признал свою вину, и вину других еретиков, и раскаялся во всех своих преступлениях. В конце это было жалкое зрелище — сломленный человек, бывший когда-то элитой среди слуг Империи, изливал исповедь злых деяний.
Когда Орин приготовился принесть человеку быструю смерть, которую тот купил своим раскаянием, Предатель заговорил в последний раз. «Исповедник,» — прошептал он сквозь сломанные зубы и распухшие губы, — «есть еще одно, что я должен тебе сказать». Его тело сотряслось от приступа кашля такой силы и продолжительности, что Орин подумал, что раскаявшийся предатель может отойти в мир иной. Кашляя и хрипя, всасывая затхлый воздух в истерзанные легкие, Падший наконец снова смог говорить. «Мне жаль, исповедник, но это деяние наполняет меня сожалением, как ничто другое».
«Продолжай, брат» — поторопил его Орин. «Твое раскаяние не завершится, пока ты не расскажешь всего».
Предатель кивнул, прежде чем продолжить. «Исповедник, три года назад я был в Ядовитых Топях, служа наемником. Мой отряд совершал постоянные налеты на владения Темных Эльфов, и я смаковал возможность пролить кровь таких безвольных и развращенных созданий. Мы охотились множество раз, выслеживая трусов и убивая их, как они того заслуживали». На этом месте, голос Падшего вновь ожил, вещая о кровавой бане, словно это возвышало его над болью. «Во время одного такого налета, группа темных эльфов укрылась в древнем могущественном месте. Они взывали к своим богам, но те не слушали их жалких воплей. Мы обрушились на то место и никого не оставили в живых». | Еретик помедлил, вспоминая. Заметное удовольствие на его лице заcтавило дознавателя желчно ухмыльнуться. «И вот когда мы зачищали то место, вот тогда, исповедник, я и нашел его — могущественный артефакт, утерянный со первого крестового похода». Предатель внезапно остановился вновь, застигнутый очередным спазмом. Приступ не прошел, пока его не вырвало кровью.
Орин обеспокоился, прекрасно зная симптомы. Даже тело брата по ордену,хоть и бывшего, может выдержать лишь определенную кару, а дознаватель перетянул пленника за эту черту.
Пожираемый нетерпением, Орин закричал: «Что ты нашел, Ад тебя побери? Говори!».
Заключенный вытянулся. Кровь текла у него изо рта, придавая зловещий оттенок усмешке. «Не бойтесь, исповедник, меня не так легко прикончить». Боль снова захлестнула его, но теперь он сопротивлялся и сумел силой воли вытолкнуть изо рта несколько слов. «В храме, исповедник, среди трупов… я нашел Святого Эвиссера, основателя нашего ордена.». Орин впал в ступор. Меч Эвиссера, потерянный уже как пять столетий? Это невозможно.
Падший видел недоверие на лице Орина, но был полон решимости быть услышанным. «Я знаю, что это кажется невероятным, исповедник, но клянусь, что это так. Я никогда не мог забыть меча Святого Эвиссера». Его исповедь завершилась, и тело Предателя обмякло.
Разум Орина тонул в водовороте замешательства. Как мог он верить одному из Падших? Но если не мог, исповедь была бессмысленной. Еще не определившись, дознаватель придержал голову узника, вытер кровь с его губ и мягко заговорил. «Брат, что ты сделал с этим мечем?».
Жизнь Падшего подходила к концу. Он пытался говорить, еле слышные хрипы срывались с его губ. «Я боялся… встретиться с тем, что совершил… и я оставил меч там, где тот лежал». Его тело содрогнулось, кровь текла из носа и рта. Хрипя и свистя, он договаривал. «Я жалею, что не взял его. Я мог бы вернуть его… туда, где он должен быть, но я… еще раз потерпел неудачу. Простите, исповедник».
Орина переполняли чувства. Он не мог отвергать честь исповеди, но не мог и забыть деяния, приведшие его узника в катакомбы Твердыни. Придерживая голову Еретика, он воспользовался кинжалом для прощения предателей. «Брат, ты прощен». | | *я нашел МЕЧ святого эвиссера. МЕЧ(как я могла пропустить это слово) | Звуки марширующей армии прорывались сквозь атмосферу. Впереди строя, рыцарь-дознаватель Орин из Ордена Ревнителей Веры вел четыре отделения братьев по ордену к предстоящему сражению. Когда он выкрикивал священные слова для их подготовки к надвигающемуся бою, Орин возложил пальцы на четки, но сегодня он молился не в предписанном священном порядке. Сегодня его пальцы все возвращались к единственной черной жемчужине на шнурке, той, которая была действительно ценна. Он получил ее за убеждение одного из Падших раскаяться и принять милосердие Господа.
Этот подонок не выходил у него из головы, пока он заканчивал вдохновляющую речь и полные рвения голоса его рыцарей присоединялись к нему в финальных словах благословения. Когда их голоса затихли, Орин откинул капюшон. Полный веры во Всевышнего , он начал свою проповедь.
«Братья» — начал он, «это было долгое путешествие и сейчас, наконец, пред нами битва. Прежде чем мы доберемся до врага, я хочу всем вам кое-что рассказать. Это не обычное задание». Он помедлил, чтобы все прониклись. «Братья мои, это — миссия, самая святая миссия — вернуть в Твердыню… священный артефакт, давно утерянный» — Орин пристально посмотрел на рыцарей. Он увидел латников, арбалетчиков, инженеров баллист и даже дрессировщиков грифонов с их благородными существами, но все они были объединены пламенной верой во Всевышнего, клятвой Ордена и Жертвой Эвиссера. Он желал бы, чтобы они понимали все значение их задания, но знал, что такое откровение могло пошатнуть их веру. Сегодня ему нужна была эта вера.
«Если мы преуспеем» — продолжал он, «ваши имена и свершения долго будут почитаемы в залах Твердыни. Мы будем сидеть в обществе величайших героев Ордена. Так заполните ваши сердца милостью Господа, помните жертву нашего благословенного основателя, Святого Эвиссера, и окружите себя праведностью веры!». Орин вскочил, одержимый святой яростью, и ударил кулаком в грудь. «За Основателя и Империю! Вера или смерть!».
«Вера или смерть!» — Ревнители ответили на его салют с еле сдерживаемой дикостью.
Орин улыбнулся. С такими людьми за спиной, как может он потерпеть крах? | Силиан стоял в Гробнице Мучеников, сжимая магические камни в кулаке около шеи. Даже теперь, спустя дни после видения, камни прорицания не давали никаких подсказок о его значении. Он провидел хищную птицу, могучий меч и бездушного человека. Он искал образец, но видел лишь кровь. Он открыл свои чувства, но почувствовал только холодный ветер, пронзающий его, как будто бы великое зло готовилось пробудиться.
С востока прибыл Владыка Ящеров Интэйнн Сиртский. Высокий, костлявый и замотанный в черные мантии, Иетэйнн выглядел как дух на своем огромном скакуне. С запада приехал Владыка Ящеров Варр Итаннский. Его длинные волосы развевались на ветру, а до блеска отполированная броня сияла на солнце. Варр появился счастливым и не был обеспокоен. Смеясь и перешучиваясь со своими воинами, вождь итаннцев скомандовал привал. Его соперник сделал то же самое. Оставив свиту позади, оба вождя подъехали на своих огромных тяжеловесных зверях. Их ящеры шипели друг на друга, взрывали землю когтями и хлестали хвостами, жаждая битвы. Оба вождя спешились, но ничего не сделали, чтобы успокоить зверей.
Силиан видел, что их внешнее спокойствие скрывало кипящую внутри ярость. Выпусти их ненависть, подумал он. Сегодня она им понадобится.
Варр, столь шумный среди своих людей, но холодный и сосредоточенный сейчас, начал первым. «Колдун, зачем ты призвал нас в это проклятое место? Проблем живущих недостаточно?» — спросил он, покосившись на Интэйнна. «Зачем тревожить павших?».
«Мы встретились здесь, ибо так повелели духовные камни» — молвил Силиан.
«У меня нет времени на твои туманные намеки, колдун» — проревел Интэйнн. «Я не боюсь ни живых, ни мертвых». Он многозначительно глянул на Варр и древние руины храма. «Я прибыл сюда только из-за твоего приглашения и моего уважения к нашему Лорду. Но Силиан, знай: так называемые всадники этого труса хладнокровно прирезали моего сына, и никакого мира между нами не будет, пока мы не уладим это дельце». Он воззрился на Силиана. «Пролилась кровь, колдун, и кровь еще прольется, пока я не буду удовлетворен!». | Варр сплюнул от омерзения. «Твой сын подох, потому что был хиляком, и вины моей в этом нет».
Оскорбленный Интэйнн рассвирепел, так сжав меч, что его суставы захрустели. Он шагнул вперед и наполовину вытащил меч из изукрашенных ножен. Прежде чем вожди успели сделать еще что-либо, Силиан уже был между ними.
«Интэйнн» — злобно крикнул колдун, «вытащи меч и я изгоню тебя из Культа!». Он указал копьем на сиртского вождя и воспользовался положением. «Никто не потревожит Владения Лорда, пока приговор не вынесен. Теперь убери меч и выслушай мое решение».
Колдун и Владыка Ящеров Сирта смотрели друг на друга, пока Варр наблюдал за ними с кривой усмешкой. Интэйнн медленно вложил меч в ножны и отпустил рукоять. «С тобой я не ссорился» — сказал он. «Выноси суждение».
Силиан все еще стоял между Владыками Ящеров и выждал еще секунду, прежде чем заговорить. «Мне больно видеть эльфийских владык, одержимых ненавистью» — произнес он. «Но иногда наши глупости могут служить высшей цели. Я нахожу обиду Владыки Ящеров Интэйнна обоснованной и считаю, что это должно быть улажено на поле боя».
Оба Владыки улыбнулись. Интэйнн смотрел сквозь колдуна, и обратился к сопернику. «Варр, ты украл у меня единственного сына, и за это я заставлю тебя заплатить». Молвив, он взобрался на своего ящера. Могучий зверь взревел, словно бросая вызов, пока Интэйнн отстегивал свое копье от высокого седла и направлял его на Варра. «Приготовься сдохнуть, итаннский выродок!». | «Расплата уже близка, Сирт» — ответил Варр, забираясь в седло. «Твой ставленник будет реветь слезами дракона еще до заката».
«Прекратите болтать, вы оба!» — приказал Силиан. «Сирт и Итанн друг с другом не дерутся».
«Что?» — заорал Интэйнн. «Ты обещал мне возможность отомстить, предатель!».
«Не обещал» — холодно сказал Силиан. «Я сказал, что вы уладите свои обиды на поле боя, вот вы и уладите. Но сражаться будете не друг с другом».
«О чем, во имя Тьмы, ты говоришь?» — спросил изумленный Варр. «С кем нам еще сражаться, как не друг с другом?».
Звуковая волна прокатилась по храму. Посмотрев вдаль, все увидели войска Империи, движущиеся на них. Силиан тут же был забыт, когда оба вождя яростно хлестнули зверей и вернулись к своим людям. Боевые кличи проносились по полю, когда двое опытных воинов готовили Наездников к битве.
Силиан, один среди руин, вновь обратился к камням. Он не слышал злобный голос Интэйнна, кричавшего — «Варр, мы еще не закончили!».
Камни снова говорили с колдуном и решающий миг захлестнул его. Он дотянулся до камня призвания и очистил разум. «Грифон» — прошептал Силиан, — «мы сражаемся с грифоном».
В Гробнице Мучеников, только мертвецы услышали его... | | почему предисловия нет? многие, наткнувшись сразу на текст, выходят. | | Надеюсь, ты хоть прочитал. |
К списку тем
|
