Форумы-->Творчество-->
| Автор | Н.К. |
|---|
На небосклон, до того утопавший в свинцовых с чёрным облаках, надвигалось вечернее безмолвие, что влажный воздух выдавал даже сквозь тщательно задраенные шторки, драпированные плотными узорчатыми занавесками. Типичного обывателя, никогда не бывавшего в утробе металлического комбивоза, внутреннее убранство могло поразить излишней аскетичностью и минимализмом, граничащим с бедностью на детали. Благо, людей из Сами-Знаете-Чего, для которых и изготовлялись эти махины, нисколько не должен был смущать вид стен из голого железа, от которых вагон становился похожим на камеру рефрижератора. В это с охотой можно было поверить, если б тела на набитых матрасах не двигались и не были бы слишком розовыми для завсегдатаев подобных мест. Вслед за вечерним воздухом повеяло свежестью. Вагон наполнился тусклым светом электрических ламп, окрасивших тёмно-серые стены в мягкие жёлтые тона. До следующей станции - ввиду полной необжитости окружающей местности, такие станции звались "островками" - комбивоз должен был мерно дребезжать ещё с полчаса. Курсируя вдоль вагонов неуклюжей медвежьей походкой, об этом непрестанно напоминал безобразного сложения дайт, намедни козырявший нововыданным ружьём, огромным в обхвате даже для него. Проводники здесь были единственными вооружённым лицами в серой, то есть гражданской, форме.
Время шло, бурые от земли и ржавчины былой инфраструктуры пейзажи за запотевшим окном лениво сменяли друг друга. В праздной атмосфере вагона явственно и привычно улавливался резкий запах дымящихся самосушек, а слух резала тарабарщина, смахивающая на ругательства. Иногда же очередной незадачливый игрок, пустив под каток долга серебряные часы, гневно бил по металлическому столу что есть сил. Азартные игры среди военных были достаточно частым явлением, способным по-крупному урезать доход несчастного контрактника. К тому же, играть приходилось на правилах владельца колоды, а среди пёстрого расового состава существовало множество как версий классических игр, так и экзотики, зачастую малопонятных для чужаков. И хотя за алкоголь и не выказывание должного уважения командование не чуралось выписыванием палок, с молчаливого попустительства подшефа дозволялось многое из того, что считается нарушением дисциплины. Порой для соблюдений формальности ему приходилось на повышенных тонах отчитывать подчинённых, но лишь затем, чтобы в следующую секунду отвернуться и отправиться дальше по коридору. Господин надшеф был менее лоялен из желания сохранить лицо перед солдатами, но при них появлялся редко, предпочитая сидеть в ставке и перегонять креплёные напитки из бутылок в бокалы, а из бокалов - в рот.
Четвёрке, ютящейся в одном из множеств вагонов гремящего об пути комбивоза, повезло. Хотя бы тем, что все они были людьми, когда остальные места оказались забиты порой совершенно не похожими друг на друга чудовищами с окраин подданных территорий, о которых в метрополии никто не имел и малейшего понятия. Поначалу разговоры не приносили сослуживцам должной пользы, солдаты чувствовали себя неуютно, вынуждая делать длительные паузы за обдумыванием следующего слова, но с помощью нескольких партий в "Триумвират" удалось развить тему дальше и развязать друг другу языки. За неловким молчанием, сменявшимся моментами вялых перебросок дежурными вопросами, последовали взахлёб травимые байки одна сомнительнее другой, дружеские шутки и смех вперемешку с похлопываниями по плечу. | Первый, что оказался коренным республиканцем, был типичным для жителей столичного края белобрысым, с обвисшими скулами, редкими бровями и коротким, но высоко лежащим носом, отчего напоминал обезьяну. Характер и отношение к порядку было схожее, о чём говорила недельная небритость и мятая коричневая форма. Главный в рядах краснобаев, любил и умел рассказывать пошловатые истории якобы из личной жизни. Взирая на всех с койки повыше, республиканец - стоит признать, метко - бросался на стол картами, монетками и купюрами.
Вторым оказался диковатых манер парень с восточных границ человеческой части республики, как он сам уточнил, из Фентворда. Обладал мощным телосложением, широким лбом и почти гладкой макушкой, покрытой сверкающей лысиной. В карты выходец из глубинки играл плохо, из-за чего часто проигрывал и сильно злился по этому поводу, особенно на четвёртого. К слову, дымил, как пароход, такой дрянной табак, что похуже самосушек, из-за чего остальным пришлось даже уговаривать его открыть форточку.
Третий был в точности противоположен первому, смуглый, с чёрными, как уголь, волосами и тонкими чертами лица. О своей национальности предпочёл не упоминать, заявив, что "я республиканец, как и все здесь", хотя внешне (но больше именем) он походил на коренного асталийца из-под Беренада или схожих мест. К тому же, это вполне резонная причина скрыть свою национальность - асталийцы печально известны своей на редкость ксенофобской религией, одно упоминание о которой может вызвать ярое недовольство других рас.
Четвёртый же - острый на язык и взрывной хассиец, получивший рыжий цвет волос в качестве приложения к собственному характеру. В отличие от первого, был не столь красноречив, сколь острословен, любил, смакуя самые интересные моменты , пересказывать политические, сатирические шутки и глумиться над представителями чужих рас. В отличие же от второго, мастерски играл в карты, из-за чего подчас вызывал у Фентвордца вспышки агрессии, сопровождающиеся нецензурной бранью на локальном и республиканском одновременно.
В скором времени должны были дать отбой, и потому компания решила под вечер плавно перейти к обсуждению тем злободневных, благо Н.К. давало много поводов для недовольства и недоумевания, а вместе с тем и пищи для размышлений. Безобразный верзила-проводник, приостановившись почесать зудящий под кепкой затылок, в очередной раз объявил о скорейшем приближении к станции - последней на сегодняшний день солдат.
-Кальнес? - Радбэк отложил вонючую папиросу и вопросительно взглянул на "республиканца". - Вот скажи мне, какой толк будет нам от гноллов? Их правительство набирает целыми полками. Не отдельными добровольцами, не взводами или ротами, а настоящими ордами бездарной регулярки! В их помойном царстве и так полный раздрай и дисциплины никакой, не говоря уже о том, что они непрошибаемо тупы и разбирают на мусор всё, что увидят!
=Не знаю, - пожал плечами третий, - наверное, для того, чтобы подшефы из коммисарни могли отводить душу на этих собакомордых выродках?
-А ведь точно, - вмешался Этер, - из всех рас-союзников, только к гноллам приставляют не местных командиров.
-Я и говорю - отвести душу. Вроде отпуска. Съездил надшефом в гнолльский полк, пострелял немного и обратно уехал. Сразу меньше хочется домогаться простых парней, вроде нас. Вон, чем господин-его-благородство подшеф Яко не идеальный офицер? Не бьёт, не гоняет, не мешает. Сидит, с офицерской прислугой треплется, чай с булочками пьёт. А уж надшеф и кой-чего покрепче чая на грудь принимает. Не то, что эти изверги из срочных войск, будто души в них нет.
-Несттек, есть, что сказать? - вопросил светловолосый с вышины своей койки.
-Тсс... - прервал всех рыжий фирменным шелестящим голосом, - Слышите? Кажется, опять гнолл в сортире лампочку выкручивает!..
Все если не усмехнулись, то хотя бы легко улыбнулись уголками рта, и в воздухе вновь повисло весёлое настроение. | Следующее утро не преминуло возможностью заявить о себе, осветив небо бледной рассветной зарёй, в своих сине-белых окрасах сливаясь с фоном горизонта. Почти физически ощущалась застоявшаяся вокруг прохлада, вдыхая которую казалось, что ещё чуть-чуть, и воздух обратиться в жидкое состояние. Гигант-комбивоз, совершая крутой поворот на запад, с завидным упорством стучал всеми своими округлыми конечностями по железнодорожным путям, от натуги даже выдав небольшой крен. В этот момент по другую сторону от дороги можно было острым глазом уловить далёкие уродливые изваяния из серо-коричневой массы, пытающиеся подняться с колен, но в бессилии осевшие на землю. Эти изваяния, в коих ещё угадывались былые черты офисных сооружений из стали и бетона, некогда горделиво блистали своими высокими шпилями. Ныне эти сооружения превратились в материальные последствия выданной войной грубой пощёчины, вылившейся в уродливую гематому на пол-лица. Покинутые территории, по сути - анклав человеческой части республики в отдалении от метрополии - пустуют достаточно долго, чтобы новое поколение людей никогда в жизни не видело их первоначальный вид. И, возможно, вырастет ещё немало поколений, прежде чем громоздкий аппарат республики, наконец, доберётся до идеи реставрации этих земель. А до тех пор, пока война сжирает всё больше и больше средств с каждым днём, а логистика бьётся в конвульсиях от собственной же кривой организации, покинутые территории так и продолжат пустовать. Если их раньше не отдадут в руки оркам из соседних автономных резерваций в надежде на то, что они смогут извлечь хоть какую-то пользу и не окончательно добьют руины.
Вдали показался мерцающий огнём "островок", одиноко стоящий посреди бурого цвета бескрайнего поля, подпирающего собой горизонт. И вокруг - навязчиво-тихая пустота. Казалось, что пустота эта во всё горло кричала о своём присутствии, но вместо громоподобного возгласа исторгала из себя лишь едва слышимый, невнятный шёпот. Сама станция, её строгие контуры, планировка лишь нагоняли лишнего эффекта. В центре стояла металлическая "конура" три на три метра, в которой из-за своего строения даже днём было так темно, что приходилось включать электрический фонарь, но чаще - зажигать архаичную лампу. Рядом, прислонившись спиной к холодной стене, курили уставшие люди в красных запыленных робах, и по их серым лицам и впалым щекам можно было прочитать всю историю нелёгкой судьбы республиканского пролетария. Неподалёку располагалась заправочная установка ручного типа, своими щупальцами напоминавшая глубинного спрута. Пока что она дремала, как и обслуживающий персонал, который после тяжелой ночи, так и не дождавшись дневной смены, провалился в сон, облокотившись на крашеную жёлтым спину "спрута". Сразу бросались в глаза окружающий примитивизм - власти постарались сделать так, чтобы в скором времени после начала войны железнодорожные пути смогли соединить прифронтовые бастионы с глубоким тылом. Когда речь заходила о том, что не касалось самих путей, в ход шли любые упрощения - строители в погоне за надбавку наспех сваривали друг с другом толстые листы стали, тем самым создавая видимость инфраструктуры. Неизвестно, каким именно образом рабочие умудрялись добираться до этих диких мест. Вполне вероятно, что они здесь жили, и вся станция являлась ещё и большим бараком.
Поезд, отплёвываясь своими трубами копотью и дымом, затормозил до полной остановки. Двери распахнулись, и солдаты разных мастей и рас ступили на платформу, разминая уставшие от сна в неудобной позе ноги. Заправочная бригада, побросав окурки, быстро запустила машину, несколькими махинациями с переключателями привела её в полную готовность и подкатила к дымящему локомотиву. Наиболее ловкий отточенным до автоматизма движением подлез под гиганта, откручивая крышку топливного бака. В нос ударил резкий до слёз в глазах запах У-Эра, с бешенной скорости распространившийся в радиусе нескольких метров. Универсальное разгонное топливо, при всей его исключител | Республиканец, облокотившись на погнутые, местами покусанные коррозией перила, полностью лицезрел сей длительный процесс, и могло показаться, что лицезрел он это с некоторым удовлетворением.
-На что смотришь? - одёрнул его Кальнес, выплывший откуда-то из-за спины. Этер только отмахнулся, встав в пол-оборота к собеседнику. На лице заиграла кислинка.
-Слушай... - морщинистая рука потянулась к затылку, - давно я не держал в руках армейской винтовки. И ещё давнее убивал кого-либо.
-Ну, ты же ведь сам на это подписался, - асталиец, заметив пессимистичное настроение собеседника, перешёл в наступление, сделав назидательное выражение лица, - и как наёмник, получаешь столько денег, сколько не каждый люмпен за всю жизнь из своего хозяина выбьет!
-Контрактник, - сурово поправил светлый и свёл брови, затем расслабился, а затем снова напрягся, - и я нисколько не жалуюсь, с чего ты вообще это взял?! Кальнес, не желая вступать в спор, вскинул руки и капитулировал. Покончив с разговором, Этер встрепенулся и окликнул бородатого, чёрного от копоти парня неопределённой национальности, одиноко стоящего возле станционной будки: "Гражданин! Не угостишь сигаретами?". "Пятьсот!" - возгласил тот в ответ и, сунув масляные лапы вглубь красной робы, вытянул белую средней крепости пачку с красочным, жёлтым по белому написанным названием. Упаковка была плотно закрыта, нетронутая со времени схода с конвейера завода.
-Сдурел? Сложно поделиться?
-Я не заставляю тебя, солдат, - бородач с прищуром посмотрел на республиканца, - но если вдруг приспичит потом, то будет уже поздно. Смачно сплюнув на землю, светлый было сунул руку за пазуху коричневой гимнастёрки, но затем одумался и, выкрикнув "Выкуси", показал кулак, после чего ещё раз сплюнул, прошипев что-то про человеческие неблагодарность и жадность.
-Видимо, придётся прибегнуть к услугам нашего большого друга, - Кальнес изобразил колкость, вновь появившись из-за спины республиканца.
-Спалить себе лёгкие - это слишком изощрённая форма самоубийства. - отшутился Этер, сунув руки в карманы. Лицо его наконец-то приобрело здоровый цвет и непринуждённое выражение.
Комбивоз молча стоял посреди балагана из болтающих, курящих и ругающихся солдат, не смея тронуться с места без соответствующего приказа. И сейчас он, гигант из стали и железа, боялся, наверно, так, как боялось бы любое живое существо. Следующая остановка - война. | Гхм...
Универсальное разгонное топливо, при всей его исключительной дешевизне, выдавало слишком высокую скорость сгорания, из-за чего заправлять баки между станциями приходилось практически с нуля. Топливный кризис больно ударил по экономике государства, отобрав дизель в пользу танковых батальонов. Командир бригады зычно крикнул что-то на локальном, и одно из щупалец заправочника со свистом юркнуло на дно бака. Машина пискнула, подтверждая операцию, и нутро поезда заполнилось зловонным горючим. Завершив работу, комбриг дежурно спросил машиниста насчёт необходимости зарядить основные аккумуляторы, на что получил отрицательный ответ и, вернув машину в состояние покоя, отогнал её на базу. | | Не зашло, ну и ладно. | | Стиль очень хорош. Продолжай. | коренным республиканцем
улыбнуло) | Не зашло, ну и ладно. от чего же. Я давно начал читать. Слог ваш хоть и хорош как сказала Амелани, но лично для меня трудноват, а точнее тягомотен. Не могу сказать что читается прямо в захлеб и без отрыва. Это мои впечатления, личные на общие не претендуют.
Но он от этого не страдает. Он просто дольше обычного читается и с отдыхами. ) | Не зашло, ну и ладно.
Зашло) | Глава первая
Пересмотр дружбы
Если внимательно посмотреть на карту человеческой республики - самой большой и густонаселённой части государства - можно заметить маленькую чёрную точку с полдюйма, мелким шрифтом обозначенную как Хоррок. Карта области сможет более детально поведать о том, как этот небольшой городишко раскинулся вдоль солёного южного побережья, а карта города - прояснить планировку и названия улиц затерявшемуся путешественнику. Как и заведено в любом порту, вдоль причалов и доков и до прибрежных брусчатых проспектов тянется шлейф из едва уловимых, но навязчивых запахов нефти и ржавеющего металла, а в центре господствует цепкая "разгонка", зачастую - самодельная. На рынках же и в тех местах, куда не достать ни остроносым танкерам, ни гудящим автобусам, пахнет рыбой и солью. Если искать в этом городе что-то, достойное глаз диверсанта, то поиски рано или поздно кончатся провалом - за могучим флотом и боевой славой следует обращаться к более крупным соседям по региону. Хоррок же никогда не был портом военным, хотя из осторожности к местной гавани прибили две устаревшие канонёрки, экипаж которых, осознавая свою формальность, проводит службу в круглогодичном алкозабеге.
Стояла хмурая осенняя погода, хотя небо при общей мрачности было чистым; по улицам гонял клубы пыли и дыма холодный приморский ветер. Раннее утро - между шестью и семью часами утра. Хоррок медленно стряхивал с себя одеяло из предрассветной тишины, изредка прерываемой шумом прибоя и гулом доков да далёких консервных заводов. Любой, кто хоть раз бывал в самом сердце или желудке - промзоне - мегаполиса заявил бы - и оказался прав! - , что здешние места отличались особенным, умиротворяющим спокойствием, характерным для дремучей локальной глубинки. Едва наступит в этих краях ночь, как прекращает своё движение транспорт: не шумят громадные автобусы, не визжат частные и оттого немногочисленные кочевые такси, теряя на ходу куски трансмиссии, и морской вокзал закрывает свои двери, прогнав последнего посетителя. Подберитесь поближе к центру, как всё это, да в прибавку отчаянная базарная ругань, огни рекламных щитов и свистки полицейских, будут раздражать на протяжении круглых суток. В Хорроке же - да и во всём регионе - люди за суровыми трудовыми буднями всё же не забыли о такой важной вещи, как сон и отдых. Однако небо, сохраняя, по большей части, помутневшую белизну, в нескольких областях горизонта уже успело порваться на медные лоскуты, и вместе с зарёй забрезжило на границе с ночью начало нового рабочего дня. Дали первый гудок опреснительные фабрики, сквозь незадраенные форточки начал прокрадываться знакомый с детства у-эр, и опять асфальт задрожал под тяжестью самодельных четырёхколёсных монстров, коих назвать машинами не осмеливался ни один избалованный язык. Вряд ли такой шум, сотрясающий стены на целые километры от своего источника, дал бы кому-либо уснуть. Поэтому местное население, люмпены, водители да портовые грузчики, да халдеи, не спали уже как с полчаса: работали или поднимались по привычке, в честь отпуска или безработицы; у остальных были звуконепроницаемые окна. | Господин Лемет, бывший военный и до недавнего времени инспектор по каким-то несомненно важным делам, встал пораньше в последний свой трудовой день. Ещё не были замолены до конца старые грехи и не выветрился с коричневого в красную полоску костюма запах горелой бумаги, но кулак намертво сжимал билет на теплоход и не желал отпускать его, будто только этот корабль и способен проложить путь на пенсию, более раннюю для "коричневых" - в сорок пять. Бертрань, тропический край за холодным океаном, приветливо раскинул над пляжами свою экзотическую растительность и засверкал мягким, вечно летним, светилом в ожидании гостей. Империя, друг и надёжный партнёр на протяжении веков, пережив чехарду из кризисов и смен власти, не ударила в грязь лицом перед мировым туризмом: солнечные курорты по-прежнему лоснились от дневного пота и ночного блеска. Конечно, стоило отдыхающему забраться чуть дальше от моря, в глубь материка, как все экономические проблемы южного соседа всплывали на поверхность и навязчиво лезли в глаза. Но надо отдать должное новому монарху - он удержал государство от развала и частично восстановил подорванное доверие народа и заграничных партнёров, на бреющем полёте прорвавшись сквозь чудовищные долги и сумев избежать столкновения с дефолтом.
Последняя проверка: документы, лёгкая одежда, деньги и спиртовой алкоголь, который в виноградном раю не сыскать и за очень большую плату. Инспектор, попрощавшись с домом - грядой высящихся "кирпичей" - выдвинулся в путь, шиканув напоследок перед мёрзлой родиной - заказав частное такси. Уже через двадцать минут после звонка застенала под массивными колёсами земля и во двор, как лающая собака, с ослепительным светом холодным фар влетела курьёзная аппликация из стали и изоленты. Само собой, в Хорроке встречались и обычные модели машин, ладно скроенные и с ещё не затёртым тавро автомобильного завода, однако развалина стоила гораздо дешевле, и чем зазря протирать штанами фешенебельные сиденья, проще было прокатиться с шумом и вонью на облезлой спинке офисного кресла. |
К списку тем
|
