Форумы-->Творчество-->
1|2
| Автор | Занавес [рассказ в трёх главах] [критикуем] |
|---|
Запасаемся печеньками и чаем. Приятного чтения)
Знающих людей прошу о критике.
Эта война загорелась как новое солнце над нашими головами. Правда, все мы оказались в центре этой пылающей звезды, и уже много моих друзей и знакомых сгорело в ее огне прямо на моих глазах. Я лежу в снегу, среди руин когда-то огромного города, укрытый тряпичным плащом и время от времени поглядываю на свои обожженные и красные руки. Смотрю на них и никак не могу унять эту проклятую зудящую дрожь в пальцах. Моя рука медленно пошла по снегу, зачерпывая белый комок себе в ладонь. Боль была обжигающей, как от раскаленной стали, но я сжал этот комок снега в кулаке.
- Готов? – спросила Кейт. Я кратко кивнул, и мы, как две тени, бесшумно сорвались с места и скрытно углубились в центр разрушенного города, туда, где было больше всего шума, где были слышны только взрывы и неумолкаемые звуки перестрелки. Наши силуэты в белых накидках были горбатыми, будто два страшных, скрученных чудища вылезло из заваленных после бомбардировки зданий. Под накидками мы несли рюкзаки с комплектующими частями нашего основного оружия, которое конструкторы красноречиво прозвали – Приговор. На наших шеях зацепились на ремнях короткие автоматы. Я – стрелок, а Кейт мой наводчик. Хотя на самом деле она стреляла не хуже меня и первую половину своей войны прошла снайпером-одиночкой. Но появление нового образца винтовки изменило все. Только два человека могло работать с этим образцом, и потому взяли двух лучших снайперов: меня и Кейт. В отличие от нее, я всегда работал в паре. Связь между наводчиком и стрелком сложно описать, но для Кейт это было не знакомое чувство. Когда раскаленная пуля разит того, кто лежит рядом с тобой, ты чувствуешь, будто бы тебя ранили в самое больное место. К этому невозможно привыкнуть, но это сплошь и рядом. Как я уже говорил, слишком много моих друзей сгорело от новой вспыхнувшей звезды… от пламени этой беспощадной войны.
Кейт приподняла ладонь, и мы замерли. На несколько секунд над крышами домов на нашей улице разгорелась схватка двух звеньев: истребителей с одной стороны и штурмовых громоздких кораблей с другой. Один из штурмовиков отделился от звена и влетел в уцелевшее здание. Мы с Кейт побежали прочь еще до того как железяка разнесла всю верхнюю часть здания. Чудо уберегло нас от кирпичных обломков грохочущего здания. Мы укрылись в следующем здании, пыльный туман накрыл пол улицы. Как-то случайно я заглянул ей в глаза и даже не заметил, как долго на нее смотрел. Иногда эти пронзительно-яркие глаза ловили меня в сети, в них всегда хотелось смотреть, хотя я не мог не признавать, что взгляд наводчицы всегда был строгим, и нежности в нем не было ни грамма… эти глаза привыкли видеть только цель и видеть момент, когда надо нажимать на спусковой крючок. Ее лицо, как и мое, было закрыто за утепленной маской, а видимая часть лица – глаза и переносица – измазана черными полосками маскировочной мази. Вот только я не видел перед собой это сгорбленное приведение с разительно привлекательными глазами. Я видел другую Кейт: маленькую, лет тринадцати, какой я ее знал уже очень давно.
Мы росли в одной деревне, но я был на пять лет старше и почти не обращал внимание на всякую «мелочь», что шныряла по двору. Когда пришло время, я уехал учиться в университет и уже скоро совсем напрочь забыл про ту маленькую, голубоглазую, пепельно-русую девчонку. Началась война… я отправился на фронт простым пехотинцем. Только спустя год меня отправили на курсы квалификации «снайпер», а Кейт к тому времени уже знала вся страна. Знаменитый снайпер-одиночка, призрак, палач, чего только про нее не писали… но я смотрел на ее фото в газете и совсем ее не узнавал – даже не подозревал, что когда-то это была та самая «мелочь», которую я изредка видел во дворе. Быть снайпером оказалось намного сложнее, чем пехотинцем. Цена моей жизни стала в пять раз дешевле, в то время как цена за выполнение задания выросла втрое, приходилось попадать в безнадежные ситуации, бесчисленное количество раз вырыва | Цена моей жизни стала в пять раз дешевле, в то время как цена за выполнение задания выросла втрое, приходилось попадать в безнадежные ситуации, бесчисленное количество раз вырывался из окружений и не редко прорывался к своим войскам в самое пекло, в само окружение. Такими темпами уже через полгода пошли в газетах и обо мне первые статьи. Ну, а затем, примерно еще через полгода, в штабе родилась идея объединить двух лучших снайперов, доверив им одно из самых страшных оружий этой войны – Приговор. «Знакомство» со знаменитостью я запомнил навсегда:
В первый раз мы встретились в генеральном штабе, где нас представили друг другу и объяснили суть наших последующих боевых задач. Мы просто стояли рядом друг с другом и даже ни разу не переглянулись, но что более забавно, даже тогда когда мы услышали свои фамилии, мы друг друга не узнали. Единственный раз мы посмотрели друг на друга перед дверью в кабинет, где нас должны были познакомить. Кейт была в парадной форме с опрятной прической, однако, как я заметил, без какой-либо косметики. В ее взгляде не было ничего дружелюбного. Она молча дала мне понять: ей это не нравится, и я сразу понял, что лучше разговор с ней не заводить. А как она была зла, когда узнала, что будет моим наводчиком… этого никто не увидел, но это почувствовали все. Думаю, командование уже в тот же день начало сомневаться в правильности своего решения объединить нас в пару. Зато редакции газет были просто в восторге: «Воссоединение легенд!» или еще «Команда Приговор!» - много было забавных заголовков на эту тему. Во второй раз мы с Кейт встретились в оружейке, перед первыми занятиями по эксплуатации дальнобойной снайперской винтовки Приговор. Мы оба решили прийти пораньше, чтобы «размяться» на более привычных образцах оружия. Теперь знаменитость была более разговорчивой. Правда, разговор не клеился, мы общались только короткими фразами, будто по радиостанции… пока она прямо не сказала мне одну вещь:
- Марк, раз мы уже работаем в паре, ты должен знать – резко перевела тему она, повернувшись ко мне. – Я никогда не работала в паре и эта идея мне совсем не нравится. Не рассчитывай, что мы даже хотя бы на сантиметр станем ближе друг к другу. Это война, здесь погибают – каждый день. Ты не первый, и ты не последний.
- В общем, тебе будет плевать, если я погибну – спокойно подытожил, пожав плечами, я.
- Я просто перешагну через твой труп – ответила она, снова обернувшись к своему оружию. Спрятала взгляд и придала «крутости» своему образу… в общем, я с самого начала понял, что она создает передо мной образ «крутой одиночки», но не для того чтобы рисоваться, или даже унизить мою самооценку. Ради меня это было, или ради ее самой мне еще было не до конца понятно, ведь потеря напарника, это очень глубокая рана. Иногда, погибшие рядом с тобой люди заглядывают тебе в глаза прямо в твоих снах… Кейт к такому была явно не готова… но не я. Я уже давно живу с этой ношей и, честно, не знаю уже как буду жить с этим после войны.
- Ладно – ответил я. – Можешь делать с моим трупом что хочешь, ведь мне уже будет все равно. Но я очень надеюсь, что пока я жив, мы будем с тобой хорошей парой – снайперской парой. Мы должны полагаться друг на друга не во многом – а во всем.
- Я буду стараться – ответила Кейт, закрывая свою винтовку в контейнер.
После этого мы уже более охотно разговорились про свои достижения на войне, обсуждали образцы винтовок, и делились кое-какими фронтовыми историями. На удивление, когда началось занятие по сборке винтовки Приговор, мы работали довольно слаженно и с пониманием дела. Командование, которое изредка присутствовало на таких занятиях, снова поверило в успех проекта. | | Следующую главу выложу 16-го. | | Единственный автор за долгое время. Все критики твои. Но надо ли это? | | Критика? несомненно. Особенно интересует мнение простых читателей. | Если это - начало романа или повести, то в любом случае следует рассказать читателю что это за война, про которую идет речь. Кто с кем воюет, где именно и на какой планете происходит действие. Какая Звезда вспыхнула?
В общем и целом, стиль изложения довольно гладкий, исключая некоторые намеки на сюр:
"Моя рука медленно пошла по снегу"...у Руки есть ноги?
"На наших шеях зацепились на ремнях короткие автоматы " какие ловкие автоматы
"туман накрыл пол улицы" так что же накрыл туман? Пол? или пол улицы?
прочту следующие отрывки, но если будет так же непонятно, то не более
Успехов! | Моя рука медленно пошла по снегу по мне, так это нормальная фраза.
На наших шеях зацепились на ремнях короткие автоматы Да, кривовато сказано.
пол улицы) - ну, тут просто дефис поставить. Не особо существенно.
Подробное описание мира - очень нудно. Тем более, что в рассказе всего три главы. Хотя небольшое описание мира не помешает, конечно.
Мне больше интересно, что у него с руками (первый абзац)? Боль всего лишь от снега? Почему он тогда стрелком работает?
Зато редакции газет были просто в восторге газеты? Подробности нужны.
И почему так превозносят это оружие "Приговор" и в целом снайперов? Как правильно держать ружьё при ядерном взрыве? | Наши силуэты в белых накидках были горбатыми... а видимая часть лица – глаза и переносица – измазана черными полосками маскировочной мази
Компьютерная система наведения определяла объект как панду | Эта война загорелась как новое солнце над нашими головами.
(трудно представить как загорается НОВОЕ солнце - не думаю что слово "новое" здесь нужно)
укрытый тряпичным плащом
(а каким же ещё? деревянным, металлическим? - лучше написать в каком он состоянии типа "рваный")
рука медленно пошла по снегу,
(уже замечали - провёл рукой)
зачерпывая
(сгребая)
белый комок
(среди руин с обожжённой рукой вряд ли белый - грязный)
но я сжал этот комок снега в кулаке.
(этот - ну а какой ещё? - лишнее слово
комок - повторение слова - значит раньше "сгребая грязную массу" (не "массу" - тут надо подобрать слово)
а если посмотреть с другой стороны то можно добавить гротеска и превратить в юмористическое | | да на самом деле чётко - смешно - ничего не надо переделывать | представляю видеоряд на ту всю тему
например:
- Я буду стараться – ответила Кейт, закрывая свою винтовку в контейнер.
винтовку от лего в контейнер для еды
винтовка влезает а вот крышка не совсем подходит и она действительно старается закрыть
или кругом всё горит пепел кровь он сгребает снег в ладонь - а снег идеально белый и музыка какая-то японская | для Я_Недобитый:
Компьютерная система наведения определяла объект как панду
Развеселил :))) | Спасибо всем! Мне очень важно видеть свой рассказ Вашими глазами!
Ну а про мир я мало говорю, потому как эта работа что-то вроде тренировки, или домашнего задания :D
Ещё раз спасибо! Надеюсь, вы и дальше будете мне помогать. | для пейздесь:
- Я буду стараться – ответила Кейт, закрывая свою винтовку в контейнер.
винтовку от лего в контейнер для еды
винтовка влезает а вот крышка не совсем подходит и она действительно старается закрыть
Это тоже мощно :))) | глава 2
Мы мало что знаем о противнике. Когда-то это были люди, но теперь они стали машинами, несущими смерть и разрушение. Плоть, взаимодействующая с техникой, полуживые тела, окованные в больших двух и трех метровых роботов. Большие бронированные исполины были наименьшей нашей проблемой – они как правило были лишь сопровождением чего-то более серьезного. Бронированная пехота охраняла большую технику на подобии танков, бронемашин и прочего. Вся эта безумная армия напала на нас внезапно, хотя я более чем уверен – ублюдки у нашей власти точно знают, откуда вся эта рванина взялась. Кейт определила для нас хорошую позицию на восьмом этаже полуразрушенного здания. Сняв из-под накидок рюкзаки, мы достали комплектующие части Приговора. Собирали вместе, достаточно быстро, но не торопясь. Последним зашло в пазы прицельное приспособление. Палач – двухметровая дальнобойная снайперская винтовка с большим магазином на пять громоздких патронов. Пока я настраивал программу по «холодной пристрелке» для оптики и ствола, Кейт настраивала на электронном планшете связь между винтовкой и спутником. Зачем? А это уже сюрприз от нашей оружейной компании… По окончанию приготовлений, я прилег к винтовке и заглянул в прицел.
- Азимут двести – сказала Кейт, глядя в бинокль наводчика. – Ориентир: одинокая высотка, правее – триста, боевой дрон «Уничтожитель».
- Цель вижу.
- Дальность: восемь километров, четыреста двадцать два метра.
Все верно. Восемь с лишним километров. Люди не способны видеть на такое расстояние. Невозможно даже просчитать выстрел на такой дистанции. Но Приговор уничтожил эти ограничения. Спутник точно передавал картинку с дальних точек в радиусе двенадцати километров (Правда, на дистанцию от десяти километров даже Приговор не сможет точно выстрелить). С помощью планшета Кейт уже давно определила все лучшие места для стрельбы с минимальными препятствиями для полета пули, даже с учетом всех потоков ветра на траектории полета, градуса наклона земли и прочих мелочей вроде температуры и так далее. Разумеется, не Кейт все это высчитывала, а специальная программа в планшете. Все что оставалось Кейт, это доложить стрелку все данные для стрельбы.
- Возьми три деления вправо и два вверх – сказала мне Кейт.
- Есть. Готов к стрельбе.
Большая машина, больше похожая на звездолет, пролетала по улице за восемь километров отсюда, как комбайн над полем, обстреливая позиции наших войск, но даже не подозревая, что она давно уже на прицеле. Компания не просто так выпустила такой образец оружия: техника противника – от простого шлема, до лучшего звездолета – оснащена лучшими датчиками обнаружения. Звук, тепло, движение и вибрации – все эти данные передавали точное местоположение наших солдат, из-за чего мы каждый день несем большие потери. В этом году погибло особенно много снайперов вроде меня и Кейт. Скрыться от них невозможно. Нет такой технологии, которая защитила бы нас от обнаружения. Приговор – просто гениальное изобретение в этой войне. В сетке моего прицела проплывала моя большая и уродливая мишень, подсвеченная желто-красным ореолом. Скоро Приговор даже определил слабое место – самого пилота этой громадины, ни живой, ни мертвый кусок мяса, который я увидел сквозь толстенную броню этого гиганта. Вот и конец тебе, приятель.
Мой палец плавно нажимает на спусковой крючок, а зимний воздух разрывает на части шум от выстрела нашего Приговора. Это ли мой последний выстрел? Возможно… Но Кейт… я не готов снова уйти отсюда один. Не в этот раз…
Однажды нас уже сочли мертвыми. Даже в газетах что-то написали про какой-то геройский подвиг, которого не было. Штаб нам дал два билета в тыл врага, и, как всегда, в один конец. Задача заключалась в том, чтобы выследить особенно важный объект – и уничтожить его. Тогда враг уже знал про существование сверхточной дальнобойной винтовки. На нас охотились, заманивали в ловушки, но безуспешно. Мы с Кейт прибыли на место за сутки до того, как цель должна была появиться на пути следования. Зарылись в снег и провели ночь среди гор и снежных дюн без обогрева. Утром было тихо. Цель не вышла и мы провели целый день в напряженном ожидании, так ничего и не добившись. Наводчица была в не себя от злости. Согласно инструкциям, мы должны были вернуться на базу. Нет ничего хуже, чем возвращаться из самого пекла, да еще и с пустыми руками. Но Кейт отказалась отступать.
- Мы остаемся – сказала она.
Я посмотрел на нее и тут же понял, что зря: от ее злого взгляда мне стало не по себе. Она заметила мое негодование в одном только взгляде и разозлилась еще сильнее.
- Я остаюсь – сказала она и снова посмотрела в дальномер, но с таким видом, будто меня уже здесь нет. Я ничего не ответил. Просто лежал рядом, поглядывая на заснеженные горы.
- Возвращайся в… - хотела прошипеть наводчица.
- Тссс – перебил я. – От тебя слишком много шума.
Я продолжил поглядывать на белые верхушки далеких гор. Невероятная красота – не часто с моей-то профессией приходится замечать такое. Хотя оно сплошь и рядом. Природа и красота этого момента, прямо сейчас. Вот только после холодной ночи быстро забываешь про все это и холод забирает все удовольствия от увиденного. Холод есть холод… сутки шли долго. Я не знал на сколько хватит терпения у моей наводчицы, но это была далеко не самая главная вещь, которая меня волновала. В моменты тишины, невольно думаешь о будущем, и не всегда в ярких тонах. Иногда думаешь о конце… своём конце, о черном занавесе, за которым таится неведомое – страшное, но неизбежное. А потом я ловлю себя на мысли, что мне и вовсе наплевать, что там, за тем занавесом. Я просто хочу отдохнуть. Отбросить винтовку, упасть спиной в снег и распасться на миллионы пылинок, обратиться в пепел, в атом – во что угодно, но закончить эту бесконечную борьбу с болью и страхами и обрести, наконец, покой… долгожданный покой.
Ночью я прижался к Кейт настолько плотно, насколько мог. Мы оба уже продрогли.
- Жить надоело? – озлобленно спросила она.
- Нет. Вот и выживаю – ответил я. Кейт смотрела на меня с непонимание | - Жить надоело? – озлобленно спросила она.
- Нет. Вот и выживаю – ответил я. Кейт смотрела на меня с непониманием.
- Убери руки от дальномера – спокойно сказал я. – Спрячь их как я, подмышки.
- Ты думаешь, я не знаю, как греть руки? – возмущенно спросила Кейт.
- Ты знаешь – спокойно ответил я. – Но все время забываешь об этом. У тебя пальцы синие. И перестань отъерзывать от меня! Прижмись плотнее. Сейчас станет теплее…
Теперь мой плащ накрывал нас двоих. Мы оба дрожали, но тепло наших тел хоть немного, но слегка подогрело нас. Это было лучше, чем мерзнуть поодиночке. Голова наводчицы начала понемногу склоняться. Я решил не мешать ей уснуть. В любом случае кто-то один должен отдыхать, а мы даже не согласовали этот момент. Ее голова уже лежала на моем плече. В первый раз я перестал воспринимать ее как солдата. Хрупкая и даже слабая девушка, по воле жестокой судьбы взявшая в руки винтовку. С тоской и ненавистью я думал об этом всю ночь.
Кейт проснулась с зарей. Я сделал вид, что не заметил ее смущения. Все утро мы молча пролежали в снегу. Сухой паек должен закончится завтра. А нам еще обратно идти. Но Кейт все не отступала. Видимо, она решила умереть за один только выстрел. А за что умру я? И откуда только взялось это безразличие к своей же судьбе во мне? Возможно, я просто устал бежать от смерти. Пусть мы и погибнем, но это будет лучший выстрел, который я совершу перед тем, как встречусь с друзьями там, за занавесом. Снова мы с наводчицей тихо начали перешёптываться. Я сказал ей, где жил до войны и до института, а она, с удивлением ответила, что жила на той же улице, что и я. Я был не менее поражен этой новостью. Мы стали вспоминать местных хулиганов, директора нашей школы, чудного мужчину в конфетном магазине, даже собаку, которую весь двор прозвал – Дюна. Крючки начали цепляться, а ниточки распутываться, и скоро мы узнали друг друга, какими были еще тогда, в детстве. В первый раз я увидел такую неподдельную улыбку на ее лице. Смеясь, мы все не могли поверить в то, что уже столько служим вместе, а даже не подозревали, что жили когда-то в одном дворе.
- Да… в нашем дворе видимо растут только первоклассные снайпера – с улыбкой заметила Кейт.
«Первоклассный»? Не верилось, но она в первый раз меня поставила в один ряд с собой. Она назвала меня первоклассным – «мелочь» с моего двора… но в душе я радовался, как пятилетний ребенок. Ее признание неожиданно оказалось для меня невероятно приятным.
Следующим утром паек закончился. Мы провели последние сутки с минимальным голодом. На утро я уже чувствовал, как мой желудок взбунтовался против меня.
- Марк – обратилась ко мне Кейт. Губы у нее уже почти посинели. – Помнишь, я говорила, что я одиночка?
- Ну да – ответил я. – Наврала?
Кейт улыбнулась.
- Нет. Просто я должна сказать тебе… я вела себя с тобой слишком грубо, но…
- Я знаю – перебил я. – Можешь мне не говорить. В отличии от тебя, я всю свою службу сражаюсь плечом к плечу с кем-то. Я никогда не был один. И ты не первый мой напарник, к счастью, или к сожалению – даже не знаю. Ты так обходилась со мной, чтобы не привязываться, чтобы у тебя не появилось слабое место, я понимаю. Но и ты пойми… эта слабость нам необходима... Потому что эта «слабость» в действительности и есть наша Сила. Так оно и в жизни: мы стреляем из Приговора в самые бронированные места нашей цели – потому что там пилот. А корабль без пилота – просто груда металлолома. Понимаешь? Мы не можем быть эффективны, как снайперская пара, если мы не стоим один за другого. Но мы не можем стоять друг за друга, если мы не привязаны друг к другу. Между нами должна быть связь. Тебе страшно, потому что ты еще никогда не теряла напарника. Мне страшно, потому что я не хочу потерять еще одного. У нас разный страх, но боимся, по сути, мы одного и того же…
Я резко замолчал и отвел взгляд. Какое-то время мы пролежали молча.
- Марк – сказала Кейт. – Тогда поклянись мне…
Кейт резко замолчала.
- В чем поклясться? – спросил я.
- Если я погибну, ты не будешь по мне плакать. Только не в бою. Если я погибну… не отвлекайся. Хорошо?
Кейт смотрела на меня не как солдат. В ее глазах не было требования. Она умоляла меня. И более я никогда не видел ее глаза такими. Я храню их в памяти, ведь, возможно, больше никогда она на меня так искренне не смотрела.
- Хорошо – с тяжелым сердцем ответил я. Ком застыл в горле, но я превозмог себя, чтобы сказать дальше. – Но тогда и ты мне поклянись. Поклянись, что когда я погибну... просто стреляй дальше. Перебей этих гадов… одного за другим. Выживешь – забудь про меня. Уже после войны вспомнишь. Хорошо?
- Я клянусь – сказала она.
- Я клянусь – повторил я и наши руки сцепились в крепком рукопожатии.
Земля под нами задрожала. Горы издали стон, наши сердца сжались. Кейт схватилась за дальномер, а я припал к винтовке.
- Азимут сто двадцать. Ориентир два, ближе двести. Цель – командующий армии, черная шинель. Три деления вверх, четыре вправо.
- Есть.
За далекие девять километров появилась наша цель: высокий и тощий человек в черной шинели. Точнее, только на половину человек. Он ничем не отличался от других наших врагов, кроме того, что это был сам командующий армии. Вокруг него, прямо из земли, начали подниматься, дробя лед и поднимая снежный туман, гигантские роботы-танки, летающие корабли и прочая крупная техника, которую они решили перебросить на фронт для последнего удара по нашей обороне. Это был самый лучший и самый судьбоносный выстрел в истории этой войны. Этот выстрел сделал нас живыми легендами и нанес самый тяжелый удар по силам нашего врага. Приговор сказал свое громогласное слово, которое тотчас растворилось в вершинах далеких гор, и крупная пуля, покинув канал ствола, стремительно и неумолимо пересекла ущелье, прошла между гор и спустя далекие девять километров кочевания между переменными ветрами всё-таки впилась в полумеханическое тело командующего, в следующий миг разорвав половину его тела на куски мяса и металла. Роботы остановились. Произошел сбой, и громадины просто попадали на | Роботы остановились. Произошел сбой, и громадины просто попадали на землю, поднимая тонны снега прямо в воздух. Даже за девять километров мы ощущали едва уловимую дрожь земли от падающих ниц гигантов.
Как мы вернулись уже совсем другая история. Долгая и не особо интересная, пусть в действительности мы чуть не лишились жизни из-за голода и перемерзания. То и дело мы падали и поднимали друг друга. Останавливались, и подгоняли себя вперед, шли, ползли, издыхали от недомогания, но, в конечном счете, мы выбрались к своим и уже очень скоро оказались в госпитале, и довольно-таки на долго. Учитывая, что нас и без того сочли мертвыми, две недели отпуска после месячного курса лечения дать нам не составляло труда. Мы жили каждым днем, все четырнадцать суток. Мы становились все ближе друг к другу. | | Прошу - дерзайте! Уже предвкушаю) | Спутники, компьютерное наведение, ядерная боеголовка - всё это прилепили к мушкету и отправили двоих раздолбаев, которые игнорируют приказы, убивать главнокомандующего, о местоположении которого было известно за несколько дней до этого. Ещё дали им еды, ну, как можно меньше.
Я как бы не военный стратег, но всё же... Тут поворот в истории какой-то должен быть с объяснением или получится совсем плохо. | ЗЫ:
Как они ели и в туалет ходили, если не только шевелиться нельзя было, но и даже громко говорить? |
1|2К списку тем
|
